Идти Керенскому было недалеко – вправо по коридору, до двери напротив. В том зале для заседаний Львов бывал не раз.
Ожидая, Львов сгорал от нетерпения. Он вскакивал и высовывался в коридор. Нет, пусто… заседают… Внезапно появился Керенский. Он был красен, возбужден.
– Идемте! – отрывисто пригласил он, устремляясь в кабинет. Он прошел за свой огромный стол и, не присаживаясь, оперся обеими руками.
– Так… Ну, рассказывайте, рассказывайте. Я вас слушаю. Рассказывать Львов принялся неторопливо, обстоятельно, со вкусом. Керенский дергался, как от щекотки. Ему не стоялось.
– Так… – прервал он. – Вот вам бумага. Прошу вас: изло жите мне все письменно. Садитесь вот сюда и – с Богом. Я жду. Мне это очень важно.
Усаживаясь на указанное место, Львов осведомился:
– А насчет того, что он вас ждет 29-го числа… писать?
– Об-бязательно! Всенепременно!
Несколько раз он заглядывал пишущему через плечо. Львов, припоминая, поднимал лицо и всякий раз встречал глаза нетерпеливо ждущего премьера. Глаза Керенского излучали непонятную ярость, почти неистовство.
– Ну, хватит, хватит, – вдруг проговорил он, подобрал две исписанные страницы и выхватил из-под пера третью. – Эт-того достаточно!
Сверкая голенищами, он выскочил из кабинета. Львов посмотрел на перо в своей руке и поискал, куда бы его положить.
Керенский ворвался в зал заседаний и стал потрясать бумажными листками.
– Господа, заговор Корнилова! Вот доказательства… читайте. Он стягивает войска, он изготовился арестовать правительство.Он всем нам приготовил гнусную ловушку… Читайте же! Борис Викторович, прошу вас… вслух, погромче. Вот вам ваш генерал, вот здесь он весь. О мерзкий интриган! Я смещаю его с поста Верховного как предателя революции и демократии!
Савинков подобрал страницы львовского письма и принялся читать. У министров против воли стали пучиться глаза. Ну, генерал! Выходит, газетчики вовсе ничего не сочиняли, не придумывали. Военные все же не вытерпели и схватились за оружие. Какое возмутительное требование выставил правительству Корнилов! Настоящий ультиматум… И он им в самом деле приготовил западню! Заманил бы в Могилев – и крышка. Его свирепые азиаты перерезали бы всех министров своими кривыми кинжалами… Ах, ловкач!
Первым перевел дух Некрасов.
– А где этот курьер… ну, Львов? – спросил он.
– У меня в кабинете, – отрывисто бросил Керенский.
– Его надо немедленно арестовать! – потребовал Некрасов.
– Идемте, – распорядился Керенский и впереди всех помчал ся в свой кабинет.
Львов радостно вскочил, завидев набивающихся в кабинет министров. Он ждал слов благодарности, признания, он ждал заслуженной награды.
– Гражданин Львов, вы арестованы! – провозгласил Керен ский, картинно простирая к нему руку.
От изумления Львов попятился и плюхнулся в кресло. У него ошалело развалился рот.
А Керенский деятельно распоряжался:
– Борис Викторович, этого субъекта – под строжайшую охра ну. Вы за него нам отвечаете своею головой!
Ночь Львов провел в небольшой комнате рядом с кабинетом Керенского. У двери поставили стул, на нем поместился солдат в шинели и с винтовкой. Он не сводил с арестованного глаз. Маясь, Львов возился на диване. По соседству, в кабинете Керенского, звучали возбужденные голоса. Иногда вдруг наступало затишье. Но хозяин кабинета оставался на своем посту… Отвернувшись от яркого света в глаза и от бдительного солдата, Львов пристроился щекою на диванный валик и задремал. Проснулся он от шума за стеной. Керенский расхаживал по кабинету и громко напевал: «На земле-е… весь род людской! Тру-ру-ру… ру-ру-у…» Ночь его не утомила, и он радостно встречал рассвет очередного дня.
Оставшись в кабинете, Лавр Георгиевич стал у окна. Всходило солнце. Сквозь листву желтеющих деревьев открывались задне-провские дали. Низко над водой тяжело пролетели две дикие утки.Он положил сегодня же просить Лукомского озаботиться приличным размещением ожидавшихся членов правительства. В «Бристоле» необходимо навести порядок. Самого Керенского он решил поселить в своей квартире. Придется потесниться, перевести Юрика к себе. Где-то в кладовой сохранилась походная кровать последнего государя…
Лавр Георгиевич все еще чувствовал свою вину перед премьер-министром. Как он плохо о нем думал!
В кабинет вошел Лукомский. Он был неузнаваем. Лавр Георгиевич, недоумевая, двинулся от окна к столу.
Начальник штаба молча подал ему расшифрованную телеграмму. Корнилов прочитал и вскинул на Лукомского глаза. Он ничего не мог понять. Телеграмма подписана самим Керенским. Генералу Корнилову приказывалось сдать свой пост Лукомскому и немедленно выехать в Петроград.
В полном недоумении Лавр Георгиевич глянул на оборот казенного листка, словно надеясь найти там хоть какое-то объяснение.
Стискивая зубы, Лукомский проговорил:
– Подлецы!
Он указал Корнилову на красноречивую деталь: правительственный документ был адресован не
