– Что сделалось с казаками? – сердился Корнилов. – Их же просто не узнать. Какие-то, прости меня Господи, совсем нерус ские! Им же не отсидеться. Неужели они этого не понимают?
– Понимают, но, к сожалению, не все.
Алексеев рассказал об отрядах есаула Чернецова, полковника Семилетова. Эти постоянно держат шашки наголо! А недавно небольшой отряд капитана Покровского под станцией Эйнем изрядно потрепал большевиков, отважившихся сунуться от Тихорецкой.
– Покровский? – оживился Корнилов. – Знаю. Летчик. От личный офицер. Побольше бы таких!
Он спросил об артиллерии. Алексеев усмехнулся:
– И смех, и грех, Лавр Георгиевич. Формируем, разумеется, но – как? Где крадем, где покупаем. Честное слово! Два орудия, например, украли из 39-й дивизии. Приехали к эшелону на Торговую, дождались ночи и увели прямо с платформы. Два орудия выпросили для почестей на похоронах. Само собой, не отдавать же назад! Нам-то они нужнее… А два купили. Полков ник Тимановский раздобылся самогоном, поехал в батарею и споил прислугу.
– Артиллеристы есть?
Артиллеристы замечательные! Орудий мало. И совершенно нет снарядов. Это беда.Корнилов спросил насчет добровольцев. Алексеев поморщился. С большим трудом пробиваются на Дон офицеры из России. Их сводят в офицерские батальоны. Большой избыток опытных, закаленных командиров. Порой командовать взводами приходится ставить генералов… Замечателен порыв русской молодежи. В батальон генерала Боровского записывается в основном «сплошная детвора»: гимназисты, учащиеся местного коммерческого училища. Им выданы винтовки, немного патронов, сейчас они несут патрульную службу на городских улицах. Молоденькие добровольцы горячо возмущаются кутежами казачьих офицеров в переполненных ресторанах. Россия гибнет, а они салютуют пробками шампанского!
Особенного градуса кабацкий разгул достиг при появлении в Ростове накокаиненных, увешанных оружием матросов. Они занимали рестораны с вечера, швыряли деньги, не считая, и не позволяли закрыть заведение хотя бы на час. Бесчинства матросни вызывали в городе разнообразные толки. Нескольких гуляк подобрали на улицах и доставили в контрразведку. Протрезвевшие матросы, испугавшись, чистосердечно рассказали об источниках своего непостижимого богатства. Команды двух миноносцев освоили древнейший пиратский промысел: с Кавказского побережья они регулярно доставляли в Крым, в Феодосию, армянок и турчанок и продавали их там по бешеным ценам. Матросы уверяли, что от покупателей не было отбоя…
Невыносимо было наблюдать эти бесчинства и сознавать, что великие задачи по спасению России ложатся на плечи наивных гимназистов!
Генерал Алексеев предупредил, что надо быть готовыми выступить. Их, добровольцев, терпят на Дону до той поры, пока с севера не надвинулись большевики. А потом могут даже выдать.
В эти смутные дни бешеную деятельность развил Нежинцев. Человек энергичный, он установил связь с казачьими частями, не разделявшими настроений местного начальства. С есаулом Черне-цовым они были однолетки. Казак из Белой Калитвы, Чернецов презрительно отзывался об атаманском окружении. Лежат на печах, снохачи проклятые, и надеются, что Москва их пожалеет. Хватятся, да только поздно будет! Есаул собрал вокруг себя боевой отряд: две с половиной сотни на конях и с оружием. Нравы в отряде были вольные. Недавно Чернецов с налету занял станцию Дебальцево.
А большевики вдруг затрубили о новой демократической волне: они решились на проведение всенародных выборов в Учредительное собрание. Сбывались многолетние мечтания сокрушителей ненавистного самодержавия: русский народ явится к избирательным урнам и продемонстрирует свой выбор, свою волю.Выборы большевики проиграли, однако открытия Учредительного собрания откладывать не стали. Избранные депутаты съехались в Петроград сразу же после Нового года. Всеми владело радостное настроение. Россия вступала в новую эпоху. Теперь законодателем становился сам народ, сбросивший иго царизма.
Первый день работы собрания – 5 января – закончился скандалом. Большевистская фракция покинула зал и отправилась в Смольный. Их проводили улюлюканьем. По рукам ходил номер газеты «Серая шинель» с карикатурой на Ленина. Поздно ночью, после полуночи, к председательствующему Чернову подошел начальник караула матрос Железняков и произнес свои исторические слова об усталости караула.
Покинув Таврический дворец, делегаты собрались у себя в общежитии на Болотной улице (здание бывшего лазарета). В ожидании того, что большевики отключат электричество, многие запаслись свечами. Двери забаррикадировали. Внезапно выяснилось, что лучше всех к осаде приготовились армяне. У них оказалось даже два пулемета… На рассвете принесли целую гору бутербродов и стали готовить чай.
Утром 6 января Таврический дворец оказался заперт. На подъезде дежурили вооруженные матросы. Делегатов не пропустили в зал. Заседание Учредительного собрания было сорвано.
Ближе к полдню в центр потянулись манифестации рабочих. Столичные заводы протестовали против самодержавия большевиков. Организаторы демонстрации надеялись, что отряды пролетариата образумят узурпаторов. Разве не трубили сами большевики, что именно они являются проводниками пролетарской диктатуры!
В центр Петрограда рабочих не пропустили. Раздался грохот пулеметов. Упали первые убитые. Рабочие бросились врассыпную. Раненых на мостовой добивали выстрелами в голову.
13 лет спустя после «кровавого воскресенья» 9 января повторилась картина безжалостной расправы с недовольными.
Тогда пролившуюся кровь народа списали на царя.
Теперь виновником кровопролития оказался пролетариат. Таким образом большевики расстреляли собственную «икону».
В тот пасмурный январский день исчезли последние надежды на мирное завершение русской революции. Россия вступала в эпоху великого взаимоистребления – в гражданскую войну.
В Новочеркасске внезапно объявился Савинков.
Человек опытный, он мгновенно разобрался в разнообразных ароматах местной политической кухни. Единственной реальной силой, как и прежде, являлись собравшиеся генералы. Остальные – так, мелочевка… И бывший террорист приложил все силы, чтобы проникнуть в кабинеты генералов, заставить их хотя бы выслушать себя. От него не скрывали, что быховские узникине могут простить ему активного участия в борьбе с выдуманным «корниловским мятежом». Савинков не уставал доказывать, что
