Генерал Корнилов

И все-таки выбор пал именно на него!

Сознавал ли Корнилов, что царский манифест об отречении в одно мгновение переменил в России старинный, веками устоявшийся общественный политический строй? Нет, не сознавал. Подобно многим военным, он считал, что происходит всего лишь смена на посту № 1 – на царском троне. Такое уже бывало. Вместо одного Романова заступит другой – и ничего в стране не переменится.

На самом же деле в эти дни рушились тяжеленные, в несколько накатов, своды гигантского сооружения российской державы.

Сердцевиной судьбоносных перемен был Петроград, столица непримиримого российского двоевластия. Свалив наконец династию, Государственная дума вышла победителем. Теперь задача заключалась в удержании победы. Решающее значение в начавшемся развале отводилось грубой силе, а следовательно, армии, ибо Министерство внутренних дел с его ненавистной полицией подверглось разгрому в самые первые часы. Единственным мускулом в державе оставалась армия.

Поскольку главные события происходили вокруг Зимнего дворца, то особенное значение приобретал столичный военный округ.

Одним из последних царских приказов было назначение командовать войсками Петроградского округа генерала Н.И. Иванова. Новому военному губернатору столицы предоставлялись чрезвычайные полномочия. Обстановка требовала энергичных действий. Генерал Иванов, спешно сдав дела на Юго-Западном фронте, незамедлительно выехал в Петроград. Однако доехать до столицы ему не дали, не позволили. Совершенно внезапно с узких телеграфных лент поползло имя генерала Л.Г. Корнилова.

Что произошло? Почему вдруг такая спешная замена?

В первую голову, конечно, сказалась царская подпись под назначением Иванова. Николай II обращался к генералу как к специалисту по борьбе с беспорядками и смутой. Имея опыт подавления кронштадтского восстания, этот матерый староре-жимник не станет миндальничать и в Петрограде. У него была железная рука. И демократы из голосистой Думы испугались. Такой решительный губернатор был крайне нежелателен в столице. Требовался генерал достаточно известный, однако без отягчающей репутации ревнивого прислужника режима. Корнилов представлялся именно такой фигурой. Этот фронтовой генерал, еще совсем не появлявшийся в верхах, несомненно, должен оценить столь быстрое выдвижение и станет исполнителем куда более податливым, нежели бурбонистый Иванов. По крайней мере, так казалось всем, от кого зависело окончательное назначение.

В Генеральном штабе на Дворцовой площади в эти дни сидел генерал Аверьянов, давнишний знакомый Корнилова. Власть его в армии была велика. Он подчинялся только двум лицам – императору Николаю II и начальнику штаба Ставки Верховного главнокомандующего генералу Алексееву.

Долгая служба в столичных кабинетах выработала из Аверьянова генерала-политика. Повседневно наблюдая сложный ход государственных дел, во многом сам принимая непосредственное участие, он научился основному на таком посту, главному, что требовалось от важного военного чиновника: понимать. И это понимание развилось в нем до чрезвычайной степени. В частности, он заранее знал (понял!), что Николаю II, поспешно выехавшему из Ставки, добраться до столицы не позволят. Шли последние часы самодержавного режима. Жизнь страны решительно переменялась. Каждый час рождалось что-то новое, невиданное, небывалое в России никогда.

Генерала Аверьянова, сугубо военного человека, буквально потряс Приказ № 1 новой власти, целиком и полностью обращенный к русской армии. Вот этого он понять был не в состоянии. В русской армии отменялось не только старорежимное титулование командиров, по сути дела, отменялась всякая дисциплина!

Однако какая же Россия без ее армии?!

При любых режимах (пусть даже и не при царе!) Россия оставалась Отечеством для русских, и это Отечество требовалось защищать. А между тем для защиты не оставалось ни штыка. С директивной отменой воинской дисциплины русская армия переставала существовать. С этим генерал Аверьянов примириться никак не мог. Действуя не в лоб, а скрытно, политично, он способствовал тому, что в красивейшем старинном здании Генштаба на Дворцовой площади вдруг вслух произнесли имя генерала Лавра Георгиевича Корнилова.

Начался бешеный обмен телеграммами между Ставкой в Могилеве и государственными учреждениями в столице.

Своеобразие момента заключалось в том, что самодержавие в России еще существовало. Николай II уже отрекся от престола, однако Михаил II на трон еще не заступил и своего отречения не объявил. В течение целых суток древний трон державы оставался как бы покинутым и никем не занятым. Прежний венценосец сошел с его ступеней, а новый не взошел. Но жизнь продолжалась, государство не переставало действовать. В эти роковые сутки каждый час, каждая минута имели для России непреходящее значение.

Генерала Корнилова, честного и беспорочного служаку, угораздило попасть как раз в это недолгое безвременье верховной власти. Судьбе было угодно выдернуть его из однообразной череды фронтовых будней и перекинуть из привычной обстановки в столичное кипение страстей. А Петроград в начале марта являл собой, без всякого преувеличения, бешено кипящий котел самых безудержных, самых оголтелых устремлений.

Российскими военными делами стал всецело заправлять Гучков.

Генерал Аверьянов знал этого деятеля довольно близко – сумел досконально изучить за годы войны. Начав преуспевающим промышленником, Гучков стремительно выдвинулся в думские лидеры. Ловкий, энергичный, не брезгующий никакими средствами (главное же – заручившись мощною поддержкой тайных сил), он явно метил на пост военного министра в будущем правительстве… Сознавая исключительное значение столичного гарнизона, Гучков был озабочен тем, чтобы во главе его находился человек, способный на решительные, скорые поступки. Нужен другой… А имя Корнилова было на слуху Гучкова: «Как же, как же! Прошлым летом в связи с дерзким побегом генерала из германского плена российская печать хвалебно трубила о нем. Уже немолодой, под пятьдесят, Корнилов, словно молоденький подпоручик, бежал из лагеря военнопленных, с громадными лишениями пробрался к Дунаю, переплыл и оказался в Румынии. Помнится, он был удостоен царской аудиенции и награды».

Не отдохнув как следует после плена, генерал-лейтенант Корнилов снова отправился на фронт, приняв командование стрелковым корпусом… На взгляд Гучкова, к числу корниловских недостатков прежде всего относилась его незаурядная образованность, культурность. Он с отличным аттестатом окончил Академию Генерального штаба, свободно владел несколькими языками, писал стихи.

За плечами Корнилова была четырехлетняя служба в Китае на посту русского военного агента. Без