Отношения со Скандинавией у Древней Руси начинаются довольно поздно. Да и в самой Скандинавии ничего не знали о Руси до конца X в. Например, в скандинавских сагах первое известное имя правителя Руси — Владимир. Никого из предшественников Владимира Святославича саги не знают, и это одно из многочисленных свидетельств того, что «варяги» IX— X вв. к скандинавам отношения не имели. При этом Владимира саги знают в качестве князя, правившего в Хольмгарде, т. е. в Прибалтийской (Аланской) Руси. Сведения о князе в сагах совершенно легендарны, и заимствованы они, по всей вероятности, из рассказов купцов и путешественников (в частности, важную роль в этом могли играть «йомские витязи»).
Первые норманны-скандинавы появятся на Руси при Ярославе, который породнится со шведским королем (его дочь Ингигерда, став женой Ярослава, получит в вено Ладогу). Отсюда первые норманны попадут и в Византию, где будут служить в «дружине варангов». Появление норманнов в числе на^ емников Ярослава побудит позднейших летописцев распространить этноним «варяги» также на Скандинавские страны, а отношения со Скандинавией с XI в. станут более устойчивыми и на Волго-Балтийском, и на североморском, и на Днепровском путях.
Конечным восточным пределом на Волго-Балтийском пути являлась Волжская Булгария. Именно с этим государством соприкасались и вновь освоенные славяно-русами земли Северо- Восточной Руси, тяготевшие до второй половины XI в. к Новгороду. В летописи под 985 г. есть запись какого-то, видимо, изустного рассказа о походе Владимира с Добрыней на булгар. В литературе спорят: на каких булгар ходил Владимир? Б.Д. Греков доказывал, что на волжских. И одним из аргументов была ирония летописца, который вкладывает в уста Добрыни следующие слова: «Соглядах колодник и суть вси в сапозех; сим дани нам не даяти, пойдем искать лапотников». Ученый отметил, что одним из самых развитых производств у волжских булгар было именно кожевенное дело. К волжским булгарам относился и эпитет «серебряные». Можно отметить также, что после перехода Владимира в Киев Добрыня занимал Новгород в качестве посадника. Западная же Болгария, куда могли совершить поход в ладьях из Киева, уже находилась под властью Византии. Да и следующая летописная статья, рассказывающая о поиске новой веры, начинается с прихода булгарских послов из Волжской Булгарии. В.Н.Татищев сообщает о договоре 1006 г. с волжскими булгарами, пересказывая его содержание. Он отмечает, в частности, благорасположенность к булгарским послам Владимира, который разрешал с особой печатью булгарским купцам торговать в русских городах. Соответственное право получали и русские купцы в булгарских городах. Но до сельской местности чужеземных купцов не допускали: здесь могли торговать только свои купцы. Татищев обращает внимание на широкие торговые связи булгарских купцов. Они достигали на севере Скандинавии и Дании, а на юге Персии, Индии, Египта, Армении. Интересно и еще одно сообщение — верования булгар были изначально родственны индийским, а затем уже сменились на магометанские.
Интересно, что «прямоезжего» пути из Киева на Среднюю Волгу не было до конца XI в.: путь лежал через Смоленск и далее на Верхнюю Волгу. Иными словами, торговля с Волжской Булгарией долгое время ориентировалась на Новгород и Новгородскую землю, а позднее на Суздальско-Владимирское княжество. Отношения Киевской Руси с Волжской Булгарией были в основном мирными, торговыми. После похода Владимира Святославича следующий большой конфликт между Русью и Волжской Булгарией разразится только в конце XII в.
Сложнее складывались отношения с другим восточным соседом — Хазарским каганатом. Согласно «Повести временных лет», поляне, северяне и вятичи платили дань хазарам «по белей веверице (зимней белке. — А.К.) от дыма». В других известиях хазарская дань исчисляется в «щелягах» (польское название западных шиллингов). О хазарской дани с полян сообщает и киевский летописец, хотя и в сказочной форме: хазары потребовали дани, а поляне, «съдумавши», выдали по мечу «с дыма». Дань напугала хазарских старейшин: меч обоюдоострый, а хазарская сабля остра только с одной стороны. Старейшины предсказали, что киевляне будут брать дань с других стран. Летописец заключает, что так и случилось: ранее хазары брали с полян, теперь русские князья берут дань с хазар. По летописи, дань на хазар наложил в начале 80-х гг. IX в. Владимир.
Хазарская тема в нашей литературе запутана примерно также, как и норманская, т. е. прямые показания источников отвергаются, а на смену им привносятся домыслы и вымыслы. В начале XX в. с серией статей выступил Г.М. Барац, который доказывал, что «Повесть временных лет» — переделка еврейско- хазарской письменности, а первые русские князья и сама Русь — евреи-хазары. Домыслы Г.М. Бараца повлияли в последнее время и на некоторых отечественных авторов, так называемых «евразийцев» (Л.Н. Гумилев, В.В. Кожинов и др.).
В более серьезных работах (в частности, М.И. Артамонова и С.А. Плетневой) Хазарии придается серьезное значение в русской истории, а территория Хазарского каганата увеличивается во много раз, нежели это было в исторической действительности. Дело в том, что в пределы Хазарии включаются территории, занимаемые салтовско-маяцкой культурой. Но языковые, археологические и антропологические данные однозначно указывают на то, что этническую основу салтовско-маяцкой культуры составляли аланы (или роксаланы), создавшие здесь свое государство — Росский каганат. И не исключено, что славяне, будучи западными соседями алан, платили дань как раз Росскому каганату. Именно разгром Росского каганата в начале IX в. сделал хазар соседями восточнославянских племен. От дани хазарам восточных славян избавили (вернее, перевели ее на себя) сначала Аскольд и Дир, а потом Олег. В 968—969 гг. Хазария подверглась сокрушительному разгрому со стороны Святослава Игоревича. Позднее остатки хазар в Крыму и Приазовье станут данниками русских князей, занимающих Тмутаракань, а в степное пограничье Руси вслед за печенегами последуют торки, берендеи и, наконец, с середины XI в. половцы, с которыми русские князья будут воевать и мириться на протяжении почти двух столетий.
С западными соседями отношения традиционно были более интенсивными, поскольку в течение почти пятисот лет —т с конца V до X в. — на Средний Днепр было несколько переселений из Центральной Европы. В статье-эпитафии по князю Владимиру под 996 г. позднейший летописец замечает: «И бе живя со князи околними миромь, съ Болеславом Лядьскымь, и съ Стефаном Угорьскымь, и съ Андрихом Чешьскымь, и бе мир межу ими и любы». Этот летописец принадлежал к клиру Десятинной церкви (его почерк выделяется в «Повести временных лет» на протяжении почти всей летописи, вплоть до 80-х гг. XI столетия). Сама Десятинная церковь в своих предпочтениях была ориентирована на Запад, и потому летописец Десятинной церкви акцентирует внимание именно на «миролюбивых» отношениях с западными странами. Да и вообще, «миролюбие» в представлениях этого летописца — одно из ценнейших христианских качеств. На самом деле отношения с Западом были не так безоблачны.
Летописец Десятинной церкви называет имена наиболее знаменитых правителей в трех соседних с Русью странах, однако у него возникает путаница в хронологии. Стефан Угорский правил в Венгрии в 1012— 1038 гг., т. е. в основном уже после Владимира. С 1012 по 1037 г. в Чехии княжил Олджих, а вот Ан-дрих (Индрих II) — это, возможно, римско-германский император Генрих II, правивший с 1002 по 1024 г. и отвоевавший у Болеслава Польского Богемию. Только Болеслав Польский (ум. 1025), первый польский князь, удостоенный королевского титула, был постоянным внешнеполитическим партнером Владимира.
Отношения с Польшей в конце X — XI вв. играли серьезную роль как во внешней, так и во внутренней политике Киевской Руси. В религиозном отношении Польша ориентировалась на Рим. Но вплоть до XIV столетия в южных ее пределах будет сохраняться кирилло-мефодиевское славянское письмо, а традиция Десятинной церкви на Руси также была обращена в сторону кирилло- мефодиевского наследия. Иначе говоря, между Русью и Польшей сохранялось определенное религиозное единство. Поэтому в противоречиях между двумя государствами на первом месте стояли не религиозные разногласия, а территориальные споры.
Одна из спорных территорий — земли «Червонной Руси», или, как их называет летопись, «червенские города» Пере-мьпыль, Червен и др. Стратегическое значение «Червонной Руси» заключалось в том, что через эти земли и Краков шел путь на Прагу и далее в южногерманские и моравские земли. Согласно летописи, в 981 г. Владимир Святославич впервые занял принадлежавшие Польше земли «Червонной Руси». В годы усобиц после смерти Владимира, эти земли, видимо, вновь перешли к Польше, ведь Болеслав Польский, на дочери которого был женат Святополк, принимал самое
