солидно. Вот только пришлось пересаживаться из автобуса, нанятого для поездки по городу, в машины экспедиции.
Наконец колонна тронулась, около часа ехала по плохо асфальтированной дороге и остановилась перед поворотом на фунтовую. Гаишники остались на шоссе, остальные машины осторожно с него съехали.
Машины ползли, как черепахи, подпрыгивали и раскачивались на ухабах. Но самое неприятное началось позже, когда с каменистой дороги свернули на песчано-глинистую. Ехать стало мягче, но из-под каждого колеса теперь вздымались огромные клубы пыли. Пыль толстым слоем покрыла все стёкла, внутри стало темно, так что пришлось включить дворники.
Лагерь разбили, на удивление, быстро. Машины встали полукругом, в центре появилась большая палатка столовой, рядом с ней задымила полевая кухня, застучали электрогенераторы. Последнее оказалось очень вовремя, потому что быстро темнело.
За ужином начались страшные рассказы о ядовитых пауках каракуртах, тарантулах, скорпионах и, конечно, змеях.
Стёпка умудрился одну змею отловить, пугать никого не стал, но уловом в мужской компании похвастался. Потом попросил никому не рассказывать и отнёс змею за пределы лагеря. Лёшка всех этих рассказов, а тем более живую змею, боялся не меньше девчонок, но показывать это было никак нельзя. Так что он лишь шепнул Серёге на ухо:
— Я уж думал, что страшнее завучей никого нет!
Тот счёл это удачной шуткой и пошёл пересказывать всем подряд.
Утром наступили трудовые будни. Причём самым ранним утром, а с учётом разницы во времени так и вовсе ночью. Все понимали, что сниматься в полуденное пекло будет гораздо мучительнее, чем вставать в такую рань, но легче от этого не становилось. Тут выяснилось, что большая часть группы во главе с режиссёром уже выехала к месту съёмок, и нытьё поутихло.
Лёшка, Лена и Стёпка, дождавшись своей очереди, отправились в гримёрный вагончик. Стёпку причесали и раскрасили первым. Он сел на откидной стульчик возле открытого окошка. Вдруг в оконный проём протиснулась голова верблюда. Стёпка от неожиданности замер, потом медленно дотянулся до какого-то баллончика, скорее всего, с лаком для волос и брызнул зверюге прямо в ноздрю. Верблюд дёрнулся, долбанулся макушкой в край окна, заставив содрогнуться весь автобус, потом затряс головой, наконец, выдернул её из окошка, сделал пару шагов назад и плюнул. Стёпка ловко отскочил в сторону, а одна из гримёров, Настя, заинтересовавшись непонятной суетой, в этот самый момент шагнула к окну. Ей всё это и прилетело. К счастью, не в лицо, а на халатик.
Лёшка дёрнулся от смеха, и вместо ресниц ему раскрасили щёку. Второй гримёр, Григорий Алексеевич, уронил банку с гелем. Содержимое выплеснулось на пол, и Григорий Алексеевич в него наступил и поскользнулся. Чтобы не упасть на пол, он схватился за стоявшую рядом третью гримёршу и в результате шмякнулся вместе с ней.
Сидя на полу, Григорий Алексеевич спросил:
— Что это было?
— Не волнуйтесь, — невозмутимо сказал Стёпка. — Это верблюд приходил.
— Зачем?
— Может, его тоже нужно гримировать, — пожал плечами Кузин. — У вас там в списке верблюды не значатся?
— Чует моё сердце, натерпимся мы от этого верблюда, — потирая ушибленный бок, сказал Григорий Алексеевич и оказался прав. Верблюд стал приходить чуть ли не каждый день. Для начала сжевал Настин халатик, который она с трудом отстирала, потом стал совать свою наглую морду куда ни попадя: бесцеремонно отбирал у людей бутылки с минералкой и ловко их осушал, запрокинув голову высоко вверх.
После гримировки на армейском грузовике ребята отправились к месту первой съёмки на натуре.
— Ого! Барханы! — закричал Стёпка.
Действительно, впереди показались самые настоящие барханы.
— Ну теперь ты счастлив? — усмехнулся Семён. — Верблюда лицезрел, барханы, вот они.
— Так я всё сразу хотел. И верблюдов, и барханы. Не по отдельности.
— На тебя не угодишь, — проворчал Семён.
За время до их прибытия здесь успели снять несколько эпизодов с луноходом. Луноход (название возникло как-то само собой) представлял собой тележку на восьми больших шарообразных колёсах, которые были полыми и сделанными из проволоки. Сверху, на платформе тележки, были установлены две скамейки и кресло для водителя. Вместо руля торчала рукоятка, вроде штурвала в самолёте-истребителе. Двигателя у лунохода не было, зато у каждого колеса имелся собственный моторчик. Если тележку поднимали краном в воздух, колёса при помощи моторчиков складывались и прятались под платформой.
По сценарию космический корабль приземлялся на каменистый участок рядом с тем местом, где начиналась песчаная пустыня. Платформу выгружали из трюма космического шатла, и свита принцессы Афины на ней отправлялась через пустыню к маяку.
Никакого корабля на самом деле не было, его должна была нарисовать команда Арона. На месте корабля красовались лишь его опоры. Автокран опускал между ними платформу, а на экране всё должно было выглядеть, будто её выгружают из трюма. Всё это ребята пропустили, сейчас им предстояло сесть на платформу и отправиться в путь по барханам.
— Кадр шестьдесят семь. Дубль первый, — помощник режиссёра стукнула хлопушкой, и работа началась.
— Кадр шестьдесят восемь. Дубль четвёртый.
Вновь стукнула хлопушка. Платформа тронулась и медленно поползла по пологому склону бархана.
— Луноход оставляем на месте. Кран тащим на бархан, — прокричал Артём Николаевич в мегафон. — Остальным перерыв.
Ребята сбежали с бархана. Вернее, кто-то сумел с него сбежать, кому-то пришлось скатываться.
— Артём Николаевич! — спросила Алиса, добравшись до режиссёра. — Здесь столько следов наезжено и натоптано. На плёнке же их видно будет.
— Будет. Особенно это станет заметным, когда тележка будет не ползти, а «лететь». Но это всё уберётся, подчистится. Не самая сложная задача для Арона Арнольдовича.
Все перекусили и отдохнули. Становилось жарко. Особенно в съёмочных костюмах. Лёшка, когда читал сценарий, представлял себе эти костюмы похожими на те, что носили в «Звёздных войнах» имперские солдаты. На деле всё выглядело по-другому, настолько непривычно, что он и описать бы их облачение толком не смог. Костюмы напоминали одновременно и средневековые латы, и космические скафандры. Арон обещал ещё добавить на компьютере много всяких трансформаций.
Скафандры смотрелись здорово, только в них было ужасно жарко. Хорошо, что не было нужды надевать шлемы. Шлемы мигом запотевали изнутри, пот катился градом, и дышать было трудно.
Оставалось доснять всего несколько кадров, но дело вдруг застопорилось из-за того, что одно из колёс тележки не желало складываться. Ребятам приходилось сидеть в подвешенной над верхушкой бархана и раскачивающейся тележке и ждать, пока колесо отладят. Выяснилось, что Иришку укачивает. Она и в самолёте чувствовала себя нехорошо, а здесь качка была почти, как в море, да ещё и жарко.
Артём Николаевич обругал Ирку, а за компанию и остальных, что не сказали сразу. Прибежал доктор, велел попить много холодной воды, а лучше холодного чая. Чай, правда баночный, нашёлся. А ещё нашлись холодные минералка и кола для всех остальных, что было очень своевременно, потому что до лагеря нужно было ещё добираться.
Несколько дней они разъезжали по разным местам в окрестностях лагеря, а потом лагерь снялся с места и совершил довольно продолжительный марш. Приехали затемно, утром никто не понял, ради каких
