Ликовал Шурка до тех пор, пока не вышла мама и не сказала:
— Хватит шуметь, иди помогай думать. У папы что-то ничего не получается. Боюсь, как бы он снова не задымил трубкой.
У папы и правда ничего не получалось. Он и в кресле сидел удобно, он и лысину тёр крепко, и трубка у него посвистывала, а в голову ничего не приходило.
В голове крутилась одна-единственная мысль: «Вот если бы мне, как Яше Капитану, трубку зажечь да пустить дым до потолка, так я сразу что-нибудь и придумал бы… А так, без дыма, я не могу. Я ведь и цветочные-то волны изобрёл, когда трубка дымила».
Но, конечно, вслух он этого не говорил, он только поделился с Шуркой:
— Ничего, брат Шурка, у меня не выходит! Видно, ехать нам не придётся.
— Что ты! — перепугался Шурка. — Попроси поухаживать за цветами Ладушкина, вот и всё!
— Я бы попросил, — да как-то неудобно. Если бы у нас был водопровод, тогда другое дело. Тогда поливать цветы было бы просто. А тут надо воду вёдрами таскать.
При слове «водопровод» у Шурки в голове словно яркая лампочка вспыхнула.
— Придумал! Придумал! Не надо вёдрами таскать, надо за верёвочки дёргать! — закричал Шурка и выскочил в комнату, где сидели Капитан с Ладушкиным.
— Дядя Ладушкин! — подлетел Шурка к почтальону. — Дядя Ладушкин! Вы подёргаете за верёвочки?
— За какие верёвочки?
— За водопроводные! Мы поставим на крыше вёдра с водой и протянем от них верёвочки. Утром вы дёрнете за одну верёвочку, ведро опрокинется — и вода побежит по водосточной трубе. А потом она побежит по канавкам, а потом по бороздам — и цветы в одну минуту будут политы! А на другой день вы дёрнете за вторую верёвочку, вода опять побежит… В это время и журналы можно перелистывать!
Ладушкин даже руки потёр.
— С большим удовольствием подёргаю. Всякую технику я страсть как люблю. Каждое утро буду прибегать и дёргать.
А папа вышел из своей комнаты и смущённо сказал: — Ну, Шурка, теперь ты самый Главный Конструктор! Поливалка придумана здорово.
— Настолько здорово, что, будь Шурка побольше ростом, я взял бы его на свой парусник, — просипел Яша Капитан.
Обитатели красного домика сразу насторожились.
— Что ты говоришь? Неужели ты командуешь парусником?
— Командую, да ещё каким! Мой парусник — трёхмачтовый клипер, а экипаж на нём — всё смекалистые мальчики, вот вроде Шурки. Ну, правда, годика на три постарше.
Шурку сразу бросило в жар.
— А как называется корабль? — спросил он.
— «Медуза»! — гордо поднял голову Яша Капитан.
— Ой как интересно! — воскликнули папа с мамой и дрожащими, просящими голосами добавили: — А взрослых туда пускают?
— Вообще-то взрослые плавают на теплоходах. Но раз вы наполовину моряки, на «Медузе» я вас прокачу обязательно.
— Ура!!! Да здравствует «Медуза»! — Шурка прошёлся колесом по комнате.
— Ура!!! Да здравствуют белые паруса! Вот оно, то золотое времечко, когда из Моряков Наполовину мы сделаемся Настоящими Бывалыми Моряками! — кинулись обнимать Яшу папа с мамой.
Но Яша Капитан попятился:
— Осторожнее, осторожнее. — И опять заглянул в карман.
— Да что вы всё в карман смотрите? — не вытерпела мама. — Сидит там кто, что ли?
— Вот именно сидит.
— Неужели мышь? — вспомнила мама недавние ужасы и приготовилась бежать.
— Нет, нет, не бегите, — сказал Капитан и вытащил… Ну, кого, думаете, он вытащил?
Че… ре… Точно! Че-ре-паху! Маленькую коричневую черепаху, которая шевелила короткими лапами, покачивала головой, будто кланялась.
Тогда мама сказала:
— Ну, черепахи-то мне нравятся, — и протянула ей кусочек булки, Черепаха отщипнула от кусочка едва заметную крошку и ещё быстрее закланялась.
— Вот какой у меня вежливый друг, — похвастался Капитан.
— Друг? — удивился Шурка. — Да разве с черепахами можно дружить?
— Можно! Когда я совсем не разговаривал и маялся на курорте, она мне очень помогла. Сижу я, бывало, в палате, помалкиваю — и она помалкивает. Вздохну я с горя, головой покачаю — и она покачает. И тут мне кажется, что мы приятно беседуем, и мне становится легче.
— Так ведь она и сейчас молчит.
— Ну и что? Зато все понимает. Скажи, ты все понимаешь? — спросил Яша Капитан черепаху.
Та закрыла и опять открыла глазки.
— Вот видите, она понимает!
— Хе! — не поверил Шурка, но тут мама позвала всех пить чай.
Стол пришлось выдвинуть на середину комнаты, потому что Яше Капитану было тесно. Кроме того, Яша попросил вместо стула табуретку.
— А то как бы стул не треснул, — сказал он и посадил черепаху к себе на колени.
Чай Капитан пил из стакана. От удовольствия жмурился, шевелил усами, покрякивал, и, глядя на него, Шурка думал: «Наверное, у него в стакане чай куда вкуснее, чем у меня».
А почтальон Ладушкин посматривал на черепаху, прихлебывая чай с блюдечка.
— Вот в одной загранице, — говорил он, утираясь махровым полотенцем, — вот в одной загранице живут очень толковые ослики. Они умеют рисовать хвостом. А в другой стране появились очень способные мартышки. Они ловко пляшут под скрипочку.
Капитан, как только услышал про мартышек, снял со стены балалайку, сказал папе:
— А ну, сыграй! — и спустил черепаху на пол.
Папа заиграл, черепаха поползла по крашеному полу кругами, замахала то одной лапкой, то другой, закачала чуточным хвостиком. Яша Капитан тихонько приговаривал:
— Гоп-ля-ля! Гоп-ля-ля! Вот вам и черепаший танец! Все очень смеялись. Всем было весело.
А черепаха вдруг поползла под книжный шкаф. Там она чем-то пошуршала, вылезла с пыльной конфетой во рту и положила ее рядом с Шуркой.
— Ого! — сказал Шурка. — Вот с кем надо разыскивать на лужайке пропавшие семечки.
— Если бы знать, где находится та лужайка, — вздохнул папа.
Но папин вздох никто не слышал, потому что Ладушкин засобирался домой.
— Пора на боковую, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Приятного вам сна и хорошего настроения.
И тут все легли спать, и у всех даже во сне было хорошее настроение.
