нотариуса с документами. Свои подписи поставили дедушка, который по этим документам выходил моим попечителем, господин полицмейстер, господин градоначальник и господин судебный следователь. Один из экземпляров, уже всеми подписанный, был вручен мне.
Нотариус вновь уселся на свое место:
— Прежде чем перейти ко второму вопросу, прошу вас выслушать присутствующего здесь управляющего Общественным банком господина Александра Иосифовича Радзеевского.
— Господа, — начал банкир. — Меня попросили пояснить вам состояние счетов господина Бестужева на нынешний момент времени. Готов сделать это со всеми подробностями, но полагаю, что в данный момент всех интересует картина в целом? Основное состояние графа, не считая недвижимости, хранилось в ряде банков в виде денежных вкладов и процентных бумаг. Банки сообщают, что проценты по вкладам начислялись в соответствии с договорами, и общая сумма на сегодняшний день составляет сто пятьдесят тысяч двести девятнадцать рублей и четырнадцать копеек. Далее, все доходные бумаги выросли в цене и продолжают расти. Их общая стоимость составляет на сегодняшний день один миллион триста тысяч рублей, при начальной стоимости в двести семьдесят тысяч рублей. Думаю, последняя цифра их оценки уже неверна, так как за прошедшее, хоть и незначительное, время должна была возрасти еще более. Далее, банки в соответствии с возложенными на них обязательствами готовы произвести выплату процентов по доходам в тех пределах, что оговорены в завещании. В связи с судебным расследованием на эти выплаты был наложен арест, и выплаты не могли быть произведены. Сумма задолженности с набежавшими на них процентами за три года и неполный месяц составляет свыше ста тысяч рублей. Не называю твердой цифры, так как и она за последнее время также должна была увеличиться. Общественный банк в моем лице предлагает вам открыть счет в нашем банке или при нашем посредничестве в любом ином банке, на который бы зачислялись вышеуказанные средства. Если вы остановите выбор на нашем банке, то мною подготовлены соответствующие документы, которые я и предлагаю подписать попечителю, указанному в завещании, сейчас или в любое удобное ему время.
Мы с дедушкой воспринимали все более чем спокойно, пока еще не до конца осознавая, что это касается именно нас, на остальных все эти речи производили сильное впечатление. Дедушка, правда, задал пару вопросов банкиру и согласился открыть счет в местном банке.
После этого слово вновь перешло к нотариусу.
— Позвольте мне огласить еще один документ, поступивший в нашу контору. Не стану полностью зачитывать, ибо мне самому не сразу удалось добраться до сути, которая сводится к очень простому: госпожа Дарья Владимировна Бестужева официально получает право на ношение наследных титулов своего отца и своей матери — графиня Бестужева баронесса фон Нолькен. А документ извольте принять. На сем моя миссия завершена. Но готов ответить на любые вопросы, хотя и полагаю, что они скорее возникнуть позже, чем прямо сейчас.
— Дожил, — неожиданно заворчал дедушка. — Внучка мало того, что миллионщица, так еще и графиня, и баронесса.
— Так мы тоже привыкли ее считать Дашенькой Кузнецовой, — воскликнул Александр Сергеевич. — Впрочем, я уверен, что душевных качеств своих она не растеряет.
— А я позволю себе попросить ее воспринять все случившее правильно, — сказал господин полицмейстер. — Уверен, что наследством вы с Афанасием Николаевичем распорядитесь разумно. А что касается титулов, то прошу вас, Даша, помнить — титулы эти не пустой звук, а свидетельство заслуг ваших предков. А вы, Афанасий Николаевич, теперь уж обязаны терпеть. Мы обо всем распространяться не станем, но шило в мешке не утаить, а значит, скоро все это станет известно всем да каждому.
Дедушка перестал делать хмурый вид и радостно ответил, что он благодарен всем за то, что нам помогли решить вопросы, которые ему уже стали казаться нерешаемыми.
— Это вы в первую очередь Ивану Порфирьевичу спасибо скажите, — указал полицмейстер на товарища прокурора. — Да его столичному другу. Страшный, видать, человек, что смог такое решение вопросов столь быстро устроить.
— Да страшен он единственно тем, что за версту видит любую неправильность в соблюдении законов, не говоря уж об их нарушении, — сказал товарищ прокурора. — Да еще тем, может, что умеет такие слова найти, на это указывая, что у любого возникает срочное желание все быстро исправить.
Тут посыпались поздравления вперемешку с нашими изъявлениями благодарностей. Оказалось, что нотариус и банкир тем временем успели потихоньку нас покинуть.
— Ну что, Даша, понравились вам сюрпризы? — спросил меня господин полицмейстер.
— Настолько понравились, что и я, вернее мы с Петром Александровичем, желаем вам сюрприз преподнести, — сказала я, переглянувшись с Петей. — Давайте все вместе пройдем совсем недалеко. Уверяю, что всем будет очень интересно.
— Да куда же вы нас зовете? — удивился Дмитрий Сергеевич. — По правде, так я вашим сюрпризам и рад, и боюсь их одновременно до оцепенения.
— Бояться ничего не стоит, — успокоила я его. — А идти совсем недалеко. В часовню, что на Базарной площади, как раз напротив вашего полицейского управления.
— Ну что, господа? — обратился ко всем полицмейстер. — Не станем обижать графиню отказом?
Все согласились, что этого делать не следует, и вскоре уже мы подходили к часовне Пресвятой Иверской Богоматери.
52
Часовня была мала, так что от нас там сделалось тесно. Мужчины сняли фуражки, стали креститься и кланяться единственной в ней иконе Божией Матери. Была та икона ростовой, то есть в рост человека. Изображение Богородицы, писанное на доске, было украшено серебряным окладом. Я подошла почти вплотную к иконе и повернулась к дедушке:
— Ты сказал, что Михеич просил тебя поклониться именно этой иконе?
— Говорил, и просьбу ту я уже исполнял.
— Так и я поклонюсь.
Я встала на колени и склонила голову. Нижняя часть оклада оказалась как раз против моих глаз, стало видно, что он не прилегает к доске вплотную и есть между ними зазор. Я мысленно попросила у Богородицы прощения за свой поступок и, сунув руку в тот зазор, нащупала там небольшой кожаный мешочек и извлекла его.
— Вот, господа, — сказала я, вставая с колен, — оказалось, что слова Михеича, про которые мы с дедушкой только что вспоминали, не были просто словами. Я, грешным делом, о них забыла, а вот Петя не забыл.
Петя при этом не застеснялся как обычно, а неожиданно заулыбался. На фоне закаменевших и вытянутых от удивления лиц остальных присутствующих эта улыбка смотрелась особенно жизнерадостно.
— Это папенька меня приучил все кажущееся важным или непонятным записывать, а после эти записи непременно просматривать. И эти слова Михеича я записал. И тоже забыл. Вернее забыл бы, если бы не вспомнил, — Петя чуть сбился и по этой причине все же смутился. — Даша, расскажите лучше вы.
— Да рассказывать уже ничего и не осталось. Петя на днях перечитал свои пометки и задумался над этими самыми словами про икону Пресвятой Иверской Богоматери. Пришел сюда, стал расспрашивать и узнал, что нашего Михеича просили незадолго до смерти поправить оклад на этой иконе. Дальше догадаться было несложно. Только вот доставать эти алмазы сам он не решился.
— И верно сделал, — сказал полицмейстер, начиная приходить в себя от изумления. — Такие действия правильнее осуществлять в присутствии официальных лиц.
Я протянула ему мешочек. Сергей Николаевич развязал шнурок, стягивающий его горловину, и высыпал на ладонь увесистую горсть невзрачных, мутноватых с виду камней, различной формы и размеров — вот так зачастую некрасиво выглядят необработанные алмазы в отличие от сверкающих бриллиантов.
