аккуратно прикрыв за собой дверь.
Мне немало довелось поездить в поездах и у нас в России, и в других странах. К примеру, пусть и совсем немного, но довелось прокатиться на знаменитом Шотландском экспрессе. Но похоже, что этот поезд прямого Сибирского сообщения превосходил своим комфортом любые поезда. Рамы, двери и все прочее, что было изготовлено из дерева, отполировано до зеркального блеска и буквально светилось изнутри. Справа от входа были два дивана – широкий диван внизу и чуть менее широкий вверху. У окна стоял столик, накрытый скатертью, соперничающей белизной с занавесками на окнах.
Я водрузила свою сумочку на крючок для верхней одежды и плюхнулась на диван рядом с дедом. Не удержавшись, попрыгала на гладкой коже и тугих пружинах под ней. Дедушка засмеялся.
– Я как остался здесь один, тоже на диване попрыгал, – объяснил он. – Даже засмущался, но тут же слышу, как за стенкой тоже кто-то прыгает. Вот и ты туда же!
– А что это за дерево? – спросила я, проведя рукой по краю стола.
– Ясень. Тут весь вагон ясенем отделан. Вот хочу любопытства ради в первый класс наведаться и понять, что же там такого может быть, чего здесь нет? Фантазии предположить хоть что-то у меня не хватает. Разве что ковры там еще богаче?
– Так пошли на экскурсию!
– Подожди немного, пусть поезд тронется.
– Чур, я наверху спать буду!
– Да не в жизнь тебе не позволю! – развеселился дед. – Разве что пообещаешь мне время от времени самому наверх залезать?
– Разрешу, разрешу! Ой, а где же наши чемоданы?
– Посмотри внимательнее, а то что-то на саму себя не похожа сегодня. То по перрону в одиночестве разгуливаешь, то не видишь того, что перед глазами.
С чемоданами все обстояло просто – над входной дверью оказалось специальное пространство, куда их и сложили. То-то мне показалось, будто потолок в коридоре ниже, чем в купе.
В дверь постучали.
– Входите, гости дорогие, – пригласил дедушка, распахивая дверь.
По ту сторону стояли Даша Штольц-Туманова с мужем и Елена Никольская.
– Да мы не в гости, – ответил за всех Штольц, – напротив, хотели вас позвать на прогулку по поезду. Для ознакомления.
– Вот ведь все какие нетерпеливые стали, – развел руками дедушка. – Куда пойдем? Вперед или назад?
– Ой! А где у нас перед? – воскликнула Никольская.
– Видимо, где паровоз, там и перед, – с некоторым сомнением в голосе ответила Даша Штольц.
– Вот про это я и спрашиваю! Совершенно не могу вспомнить, с какой стороны этот самый паровоз.
– Паровоз был там! – уверенно показал дедушка.
– А мне помнится, наоборот, – засомневалась Даша. – Вроде бы с той стороны?
– С той стороны, с этой стороны… Не все ли равно? – засмеялся Сережа Штольц. – Мы можем пойти направо, к примеру.
– Относительно кого? – не удержалась я от ехидного замечания, потому как мы в эту минуту стояли лицом друг к другу.
На перроне дважды прозвенел колокол.
– Вот! Звук донесся оттуда, туда и пойдем! А то станем спорить до самого конца путешествия.
С таким доводом никто полемизировать не стал, и мы впятером пошли на осмотр нашего поезда.
– Афанасий Николаевич, это же красное дерево? – Штольц-Туманов указал на двери туалетной кабинки.
– Полагаю, что так оно и есть.
– А я видела, что там и стены такими же панелями отделаны, – вмешалась в разговор я.
– Ладно, там нам неоднократно предстоит побывать, предлагаю двигаться дальше.
Дальше был тамбур нашего вагона, переход между вагонами и тамбур следующего. Ничем от нашего не отличимый, с точно такой же чугунной табличкой «Русско-Балтийский вагонный завод». Разве что номер вагона на ней должен был быть иным, а может, еще и год изготовления. Маленький тамбур перед туалетной кабинкой также было бы трудно отличить, если бы линолеум на полу не был другого цвета. А вот дальше… Дальше отличий набралось немало. Во-первых, деревянная отделка была из иного, чем у нас, дерева. Мы поспорили и сошлись на том, что это орех. Во-вторых, дверей в купе оказалось всего пять. А дальше перед нами предстала картина, которую мы никак не ждали увидеть. Вся вторая половина вагона являла собой просторный салон. Окна в нем были заметно шире, чем в другой части вагона, и обзор из них получался много лучший.
В салоне стояли два небольших стола, один стол чуть большего размера, подле каждого стояли мягкие стулья. Одну из торцевых стен занимал книжный шкаф, вдоль другой располагался широкий диван. Да, ковер на полу был действительно роскошным, тут дедушка оказался прав.
Мы шли, на ходу живо и довольно громко обсуждая виденное, поэтому немного смутились, застав в салоне пассажиров.
Их было трое. За одним из столиков сидела серьезного вида дама, раскладывающая карточный пасьянс. Помимо карт, перед ней стояла маленькая чашечка с кофе и совсем крохотная хрустальная рюмочка. Судя по цвету напитка и аромату трав и меда, от него исходящего, это был ликер «Benedictine».
– Так! – воскликнула она, без тени смущения осматривая нашу шумную компанию. – А вот и новые попутчики! Добро пожаловать, господа и дамы. У нас тут сложилось вполне приличное общество, но чем больше народу, тем веселее путешествие. Маша, отойди от окна, тебя просквозит.
– Маменька, как же меня просквозит, если здесь ни одного дуновения воздуха нет? Здравствуйте, господа!
Девушка, стоящая у раскрытого окна, была одного возраста со мной, то есть шестнадцати лет или чуть-чуть старше. Приятное лицо, вздернутый нос с веснушками, которые ей очень шли. Платьице милое, хотя, пожалуй, слегка старомодное. Но с другой стороны, в дорогу редко кто надевает свои лучшие туалеты.
– Здравствуйте, милые дамы! – за всех нас откликнулся на приветствие дедушка. – Позволительно ли спросить, откуда и куда держите путь?
– Позволительно! – улыбнулась дама с картами, и от улыбки стало сразу понятно, что никакая она не строгая. – У нас тут все запросто, без условностей. А то станешь дожидаться, покуда тебя представят, так и просидишь в своей конуре в одиночестве, как сыч. Меня зовут Ирина Родионовна. Мы с Машей из Иркутска в златоглавую едем. Так что путь неблизкий, без знакомств и разговоров скучно.
Мы начали представляться, вернее, Сережа Штольц стал нас представлять, а я тем временем присматривалась к третьему обитателю салона. Он сидел на диване, стоящем позади нас, и по этой причине оказался в первое время несколько выпавшим из поля зрения. Мужчина был одет в пиджак кофейного цвета, очень светлые брюки, коричневые лаковые туфли. Вместо галстука под воротничком рубашки завязана бантом черная лента. На конце длиннющего мундштука дымилась тонкая сигара. Все это уже само привлекало к нему внимание, так еще и внешность была необычной. Лицо круглое, но по этому и по разрезу глаз, хоть они и указывали на восточное происхождение этого пассажира, определить, представителем какого народа он был, не получалось.
Заметив мое внимание, мужчина улыбнулся, встал и сделал шаг навстречу.
– Дозволить моя представиться тоже. Я корейца. Предпринимать ел корейца. Корейцкий предпринимать ел.
– Кого он ел? – едва слышно спросила Елена.
– Никого. Это ему слова русские без разгона тяжело даются, – ответил вместо меня Сергей Штольц- Туманов. – Говорит, что он корейский предприниматель.
– Я корейца, но звать не Пак и не Ким. Даже не Ли[15]. Еще проще – Ю.
Из сказанного никто ничего толком не понял, но корейского предпринимателя это не смутило, а насмешило.
