К этой же схеме обращался и известный французский конструктор Луи Бреге. Перед войной он построил вертолет, который успешно летал с неплохими по тем временам результатами: скорость полета — 44,7 километра в час, продолжительность — 1 час 2 минуты и дальность — 44 километра. Эти работы велись Бреге и после войны, но по каким-то причинам он их вскоре прекратил.
Известны также соосные вертолеты Дуара Перри, Берлинера, Пескара, Асканио, Хиллера, Келлета. Многих конструкторов привлекала инженерная разумность соосной схемы, состоящей из двух несущих винтов, расположенных один над другим и вращающихся в разные стороны. Они уравновешивали реактивные моменты друг друга, не теряя на это мощности. Вертолет такой конструкции — более компактный и маневренный. Конструкторы невооруженным глазом видели потенциальные возможности этой машины, но на практике все складывалось куда как непросто.
КБ Александра Сергеевича Яковлева, например, в конце Великой Отечественной войны работало над созданием вертолета соосной схемы, а потом переключилось на одновинтовой вертолет и вертолет продольной схемы.
Мысль об одновинтовой машине возникла и у Камова. Сохранился интересный документ, подтверждающий это.
«В экспертную комиссию наркомата.
Прошу рассмотреть мой эскизный проект одновинтового пассажирского вертолета Ка-12 с мотором М-21 мощностью 600 л. с. В данный момент я не имею КБ, поэтому представить более полные материалы не могу.
Считаю, что этого вполне достаточно для развертывания рабочего проектирования.
Конструктор Камов. 21.XI — 1945 года».
К сожалению, предложение Николая Ильича тогда не поддержали, а поступило оно на два года раньше, чем аналогичные проекты создания Ми-1 и Як-100.
Как бы то ни было, а в 1948 году Камов приступил к разработке легкого одноместного вертолета Ка-8 соосной схемы с мотоциклетным мотором. Несмотря на неудачи других конструкторов, Николай Ильич решил воплотить в жизнь «неподдающуюся» схему.
Первым и любимым учеником Камова стал Владимир Баршевский. Консультируя в МАИ дипломников, Николай Ильич «открыл» этого симпатичного блондина, который оказался способным вертолетчиком и вскоре уже руководил большей частью работ в самодеятельной группе. Также знающими конструкторами и инженерами показали себя Виктор Иванов и Павел Серков.
— Вот что, молодые люди, — загадочно улыбаясь, обратился к ним Камов, — как вы думаете, почетно или не почетно в ваши годы стать конструкторами настоящего летательного аппарата? Я подчеркиваю — настоящего!
— Почетно и интересно, — в один голос заявили дипломники.
— А что для этого нужно? — продолжал Камов.
— Как минимум — идея, КБ, производство, — ответил Серков.
— Правильно, — резюмировал Николай Ильич. — Масштабы для того, чтобы создать летательный аппарат, должны быть солидные. Ну а если аппарат поместится на площадке два на два метра, тогда что?
— Тогда и масштабы проектирования и постройки будут соответствующими… — заметил Баршевский.
— Верно, как раз подходящие для нас с вами масштабы. А идея, должен вам заметить, очень перспективная. На многие годы.
Молодые конструкторы слушали, раскрыв рты. А Камов, вооружившись мелом и вынув из кармана записную книжку, уже набрасывал на доске проект Ка-8.
— Воздушный мотоцикл! — воскликнул Баршевский.
— Что ж, пожалуй, довольно точное название.
— Я всегда мечтал построить авиетку.
— Это я вам и предлагаю. Вернее, крошку-вертолет соосной схемы. Условия такие: он становится темой ваших дипломных проектов, потом я делаю все, чтобы вас распределили ко мне, а через годик наш мотоцикл будет в воздухе.
В дальнейшем все так и получилось, как задумал Николай Ильич. И дипломы его избранники защитили успешно, и молодыми инженерами пришли к нему работать. А, главное, через год Ка-8 действительно поднялся в воздух.
«Николай Ильич выдумал его весь, целиком, от начала и до конца», — вспоминал Баршевский. Технические решения, заложенные в эту конструкцию, оказались на уровне изобретений. Вскоре на некоторые из них выдали авторские свидетельства.
Итак, они начинали вчетвером. Собирались вечерами в комнате Камова. Тут же, на ящиках, спала дочь Таня. Чертежную доску клали на табурет, усаживались вокруг нее на пеньки, заготовленные на растопку.
Со временем молодые инженеры все чаще задумывались: где и как строить? Камова и самого это беспокоило, но он верил, что все обойдется. Его убежденность и непоколебимость в своих взглядах заражали других. И вскоре директор завода разрешил на собственный страх и риск изготовить некоторые детали для будущего вертолета. А там подоспела и помощь министерства.
Для Ка-8 выделили небольшую сумму денег по так называемому безлюдному фонду. Камов получил возможность заказывать на авиационных заводах детали и узлы для своего вертолета.
Когда что-то срывалось, не получалось, Николай Ильич очень расстраивался, но никогда не сдавался перед обстоятельствами. Шел в министерство и добивался поддержки. Ценой огромного напряжения сил небольшой группы людей и малыми материальными средствами задуманный Камовым крошка-вертолет все же был построен.
Сборка проводилась в выделенном на заводе помещении размером со среднюю жилую комнату. Двери выходили на небольшую травяную площадку: с нее предполагали взлететь. И взлетели.
Для полетов пригласили опытного военного летчика подполковника Михаила Гурова. До этого он испытывал вертолеты Братухина. Его высокое мастерство и смекалка дали камовцам возможность «довести» вертолет.
Сначала для взлета не хватало мощности 38-сильного мотоциклетного мотора М-72. Его «форсировали», добавив в бензин спирт, который назвали «спиртзином». Заменили головки цилиндров. Двигатель начал «тянуть» и тут же глохнул…
Но вот, кажется, все наладили. Прочность вертолета проверили так: взобрались на него всей группой и попрыгали — выдержал. Составили акт и расписались — Камов, Серков, Карпов, Гуров, Иванов.
А на следующий день Ка-8 уверенно взлетел. Приземляясь, Гуров издали поднял большой палец: «Порядок». Аппарат сначала «водили» на привязи, а потом отпустили в свободный полет.
Однажды у самой земли вертолет завалился набок. Лопасти сломались, и кусок от них отскочил в плечо Камову: кожаный реглан спас руку. Гуров отделался ушибами. В другой раз на высоте 200 метров заглох двигатель, Гуров хладнокровно отжал ручку управления от себя и вывел вертолет на режим авторотации[6]. Но, приземляясь, вертолет опрокинулся. Когда к машине подбежали товарищи, Гуров, целый и невредимый, как ни в чем не бывало покуривал сигарету.
И опять капитальный ремонт, и опять полеты, все более уверенные и продолжительные.
«Спроектировав Ка-8, — писал в автобиографии Николай Ильич Камов, — мы впервые решили задачу создания работоспособной соосной несущей системы. Оригинальными были сконструированные нами цельнодеревянные лопасти несущих винтов, управление, механизм общего и дифференциального шага. Эти конструкции легли в основу всей нашей последующей деятельности в области соосного вертолетостроения».
Наступило лето 1948 года.
Черный «ЗИС», въехавший на территорию завода почти на полном ходу, круто развернулся на площадке около Ка-8. Из машины вышел и направился к вертолету молодой генерал. Это был командующий авиацией Московского военного округа Василий Сталин. Он занимался подготовкой авиационного праздника в честь Дня Военно-воздушного флота. Около Ка-8 застыли, вытянув руки по швам, Гуров и механики.
— Ну-ка, садись в машину, — весело, но с ноткой приказа сказал летчику генерал.
