И хотя говорили о малых оборотах в работе, передышки не вышло. Люльку вызвали на очередную коллегию в Министерство. Наутро коллективу стало известно решение: приняты предложения Сухого и Ильюшина о постройке Реактивных самолетов Су-11 и Ил-22 с двигателями ТF-1. Двигатели на серийном заводе начнут сразу делать так называемой малой серией, поэтому на конструкторов ложилась особенная ответственность. Надо было непосредственно на производстве и без промедления вносить при необходимости изменения в чертежи.
Для начала съездили в ОКБ Сухого и Ильюшина, чтобы получить официальные согласующие подписи на основных чертежах двигателя. ОКБ Сухого было знакомо. Люлька пошел к Павлу Осиповичу, остальных принял Фельснер. Поскольку основное увязали до этого, чертежи согласовали без дискуссии.
ОКБ Ильюшина люльковцам менее знакомо. Здесь их разговоры о совместной работе пришлось вести от самого начала. Принимал гостей в своем большом кабинете Сергей Владимирович Ильюшин. За длинным столом сидели его сотрудники. В стороне стоял кульман со шторкой.
Хозяин сразу расположил к себе. Благодаря его особой простоте в обращении и искренней манере держаться атмосфера совещания стала непринужденной и по-на-стоящему творческой. Выдвигались новые предложения, задачи на перспективу.
Сергей Владимирович жестом пригласил всех к кульману и отдернул шторку. На чертеже предстал подвешенный к крылу самолета ТF-1. Ильюшин много раз двигал ТF-1 взад и вперед по отношению к крылу, то наращивая воздухозаборник, то почти убирая его. Но окончательный вариант выпукло смотрелся поперек тонких, штриховых и вытертых линий — ТF-1 был далеко выдвинут вперед от передней кромки крыла.
— Как смотрится? — усмехнулся Ильюшин. — Верно говорят, что работа конструктора — это борьба карандаша и резинки.
И он стал развивать свои мысли, связанные с привязкой двигателя к будущему Ил-22.
— Главное — обеспечить засос двигателем невозмущенного воздушного потока. Мы помним это категорическое требование двигатели сто в. Для этого требуется большой вынос вперед воздухозаборника. Сам двигатель беспредельно двигать нельзя — не позволит центровка самолета, а наращивать трубу перед входом в компрессор невыгодно в весовом отношении. Придется искать оптимальное расстояние двигателя от края крыла. Не менее важным является простота эксплуатации двигателя.
Любой агрегат должен при необходимости быстро демонтироваться. Мы с вами делаем военные самолеты, и подготовка к вылету должна быть как можно короче… А в заключение, Архип Михайлович, я хочу вас поблагодарить… Ваш турбореактивный двигатель необыкновенно раздвинет горизонты для авиаконструкторов. Теперь можно думать о сверхзвуковых самолетах.
— Думать можно, — ответил Люлька. — Трудно сделать. Сейчас все зависит не от конструкторов, а от технологов и металлургов. Материалы, станочный парк, технологию — вот что надо подтягивать.
— Это очень серьезный вопрос. И я обещаю вам свое содействие.
Состоялись встречи и с ОКБ Алексеева. КБ и опытный завод организовались недавно, уже после войны.
— Понимаете, три КБ с нами работают. Чувствуете, какая ответственность? — радовался Люлька.
Не было еще контактов с С.А. Лавочкиным. Но однажды Люлька вызвал Лусса:
Созвонился с Семеном Алексеевичем, поехали к нему.
— Чертежи брать?
— Возьми. Не забудь чертежи маслобака. Он обещал сделать для нас пять штук.
КБ Лавочкина размещалось в многоэтажном сером здании. Когда шли через КБ, с любопытством и завистью разглядывали большие светлые залы, добротную, в одном стиле мебель, конструкторское оборудование. Непринужденная беседа с радушным хозяином длилась долго. Кроме расположения человеческого, у них возник контакт деловой, они с полуслова понимали друг друга, потому что думали в одном направлении и решали вопросы науки и техники на самом высоком уровне знания. И, почувствовав напряженно работавшую мысль собеседника, они уже не могли оторваться друг от друга, чтобы не обсудить еще и то, еще и это…
«Рыбак рыбака… — думал Лусс и разглядывал мебель в кабинете. — Откуда у них все одинаковое, да еще такое добротное? Как бы выяснить?…» И, дождавшись паузы, задал свой вопрос.
Лавочкин понимающе улыбнулся, переговорил с кем-то по телефону и сказал:
— Давайте заявку. Поможем. Всю мебель — и столы, и полукресла, вращающиеся, для конструкторов — мы делаем сами. И маслобаки для вас сделаем. А вот с самолетом хуже, Архип Михайлович. Я не готов к контакту с вами.
— Вы? — удивился Люлька.
— Я, — сокрушенно развел руками Лавочкин. — Пока я раздумывал над реактивным двигателем, все уже взялись за дело. Хотел приделать ТF-1 прямо на Ла-5 или Ла-7, да боюсь, сгорят они от вас, очень у вас жару много, а у нас — фанеры. Так что подождем.
— Семен Алексеевич, отжила поршневая авиация. Держу пари, лет через пять вся военная авиация будет реактивная.
— От пари отказываюсь. Скажу вам по секрету — новое крыло проектирую. Стреловидное. Для больших скоростей нужен скос потока. Воздух стал плотным, раздвигать его нужно клином. Ну вот, как в толпе плечом, когда надо вперед пробраться.
С крылом провожусь еще с полгода. Это сложная проблема. А потом сразу к вам. И на сверхзвуковую скорость.
— Вы абсолютно правы. Семен Алексеевич, с обычным крылом звук не перескочишь, как и с пропеллером. Думаю, смогу через год предложить вам движок на три тонны тяги.
— Отлично. По рукам.
И они крепко пожали друг другу руки.
СОЗДАНО НОВОЕ КБ
Люльке становилось тесно в НИИ. Его тематика начинала мешать и самому институту — работы по реактивным двигателям приобретали большой размах.
А на серийном заводе готовили малую серию ТF-1 для доводки, поставки самолетчикам и проведения государственных испытаний. Начинало не хватать людей, чтобы обеспечивать все участки работы. И главное, Люлька думал о новом двигателе, а значит, нужны были дополнительные конструкторские силы и новые производственные и лабораторные площади. Все шло к тому, что вот-вот организационно возникнет самостоятельное ОКБ с опытным производством под руководством Архипа Михайловича.
В это время на моторном заводе, где изготавливались двигатели С-18, представилась такая возможность. Главным конструктором назначили Люльку. Так пришел конец многолетней бездомности люльковского коллектива, появилась новая точка отсчета — начало жизни самостоятельного ОКБ, позже появится и первая отечественная авиатурбостроительная опытная база, где в перспективе будут созданы турбореактивные двигатели на тягу 2000 и 3000 килограммов. Эти цифры не были случайными. Дело в том, что в поступающей зарубежной информации чаще стали попадаться сведения об английском ТРД-НИН с тягой более 2000 килограммов.
