Насчет кухни он мне польстил. Я до сих пор регулярно наталкивалась на сюрпризы-заначки, оставленные хозяйственной экономкой К-2. Вот вчера, допустим, обнаружила в дальнем углу шкафа на верхней полке целую банку синего порошка непонятного назначения. И теперь гадала – то ли это синька для белья, то ли какая приправа, то ли отрава для мышей.
Ладно, если хихикаю, значит, уже не истерю. Надо бы его на свет вывести, посмотреть, есть ли еще раны.
– Арвис, нам можно выходить?
– Да… думаю, можно.
Мне пришлось подпереть его своим плечом. Я волокла корзинку и Арвиса, а он тащил свой меч. Пока вышли, подбила вторую щиколотку о выступающий камень и споткнулась о труп. Второй валялся ничком у входа с лужей крови под головой. Где еще два, спрашивать не стала – на фиг они мне? Усадила иссиня- бледного брюнета на камень у пещеры и занялась осмотром. Так. Из зализанной мной раны текла струйка свежей алой крови. На другом предплечье красовался длинный порез. Бриджи на бедре вспороты чем-то острым, но крови почти нет. Вроде все.
Сунула ему в руки флягу со сладким чаем:
– Пей!
А сама стала драть на полосы нижнюю рубаху – на бинты сгодится. Ткань попалась крепкая. Отняла у Арвиса меч, надрезала им. Тот, подняв бровь, смотрел на мою активность. Перевязав, насколько хватило таланта, поинтересовалась:
– Ты как?
– Жить буду. И твой вид сильно бодрит.
Мой вид? Он о чем? Оглядела себя и поперхнулась. Упс! Руки в крови, морда, наверное, тоже бурая. Ноги босые, грязно-бито-царапаные. Штаны, оказывается, наизнанку. На плечи плащом наброшена юбка платья, из-под которой торчит голая грудь. Ну да. Такое зрелище должно стимулировать настоящего мужчину. Знатно погуляли, ага.
Запахнула юбку. Арвис разочарованно вздохнул.
– Я могу подойти к воде? Или это опасно?
Сейчас нас, сидящих у входа в пещеру, сверху не видно. Но если выйду на пляж, буду как на ладони.
– Не стоит. Потерпи до ручья. Мне уже лучше. Сейчас пойдем. И, Мариэ…
– Что?
– Ты высосала яд. Если что и проглотила, через пищевод он не действует, не волнуйся. А вот то, что ты попробовала мою кровь в третий раз…
– Вампиром стану? Или козленочком? – мрачно осведомилась я.
– Почему козленочком? – захлопал глазами парень. – И что такое вампир?
– На, съешь бутерброд, – вздохнула я, протягивая снедь. – Про вампиров дома расскажу. А ты мне объяснишь, что за засада с твоей кровью. И, да, неужели у тебя, маэллта, нет телохранителей?
– Раньше надобности не было, – вздохнул Арвис. – Да и не люблю я этого.
– А в кого стреляли? Мне показалось, в меня первую.
– Возможно. Ты дернулась и завопила. Вот стрелок и сорвался…
Выходит, та блоха нам жизни спасла?
До ручья мы ползли почти час. Сложнее всего был подъем на обрыв – Арвиса шатало, и я, насколько могла, старалась страховать его, подпирая снизу. А сейчас мы приводили себя в порядок, сидя под соснами.
– Что будет, если тебя убьют, а брат пропадет? – поинтересовалась я, нахлобучивая на голову шаровары.
– Для Аризенты ничего хорошего, – отозвался Арвис, пытающийся расчесать волосы пятерней левой руки. Расческу я, увы, забыла дома. Вздохнув, пересела к нему за спину и стала помогать. Приятно. Густые, мягкие… Это мои после соленой воды и пещерной грязи как воронье гнездо.
– Пока сидим, объясни мне, что не так с твоей кровью?
– Ну-у… Теперь я буду еще четче чувствовать, где ты. И еще я узнал, что тебе нравлюсь. И очень рад этому. Я боялся, что отпугнул тебя насовсем.
– А есть кто-то, кому ты не нравишься?
– Да вот, сегодня целых четыре штуки попались, – фыркнул Арвис.
– Я имею в виду девиц, – конкретизировала я.
Арвис фыркнул снова и не ответил.
Вот зараза! Но какая разница – нравится, не нравится? Он маэллт, а я – попаданка. И игры в демократию – это только игры.
– Да, забыл сказать, – Арвис повернул голову, хитро скосив на меня голубой глаз. – Я тут пару дней назад указ подписал. Теперь ты – лиммэт Аризенты. За заслуги перед страной.
– Лиммэт – это что? – захлопала я глазами.
– Ну, потом объясню. Тебя ж наша табель о рангах до сих пор не интересовала вовсе, да? Так лиммэт – это на две ступени пониже маэллта.
Гм-м… А кто, кстати, на Земле на две ступени ниже короля? Король – герцог – маркиз… Маркиз? В голове немедленно завертелась песенка из мультика про кота в сапогах: «Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!» Ага! Вот я кто теперь – маркиза Карабаса! Сунув кулак в рот, чтобы не захихикать, посмотрела на Арвиса. Тот по-своему интерпретировал мою непонятную реакцию и небрежным тоном добавил:
– Да, звание родовое, не личное.
Стыдно сказать, но я понятия не имела, в чем разница.
Ужинали мы бутербродами с чаем. Готовить я не могла. Ближе к вечеру у меня начали трястись руки. Я уже ненавидела этих талисийцев всей душой. Чуть не убили и такой хороший день испоганили!
Арвис сообщил, что непонятным способом донес до матери, что с ним случилось, и что теперь все в порядке, он может остаться у нас. Сейчас он лежал наверху, на моей постели. Кажется, ему досталось сильнее, чем он пытался показать.
Я поставила на поднос еду и понесла ее наверх, ему. Надо ж отблагодарить за то, что я теперь эта – лиммэт тридевятого царства?
Он не спал. И, похоже, его знобило.
– Арвис, может, врача позвать?
– Не надо. Ты все, что надо, уже сделала.
Ой! Не все! И не сообразила сразу, вот дура! У нас же спирт есть! И надо бы раны им аккуратно промыть – всяко грязи будет меньше.
Донесла мысль до Арвиса и побежала за бутылкой. Заодно, кстати, и свои битые щиколотки обработаю. И разодранный непонятно в какой момент локоть, который кровоточил до сих пор.
Концепция микробов Арвиса не вдохновила. Обработка спиртом понравилась еще меньше. В какой-то момент безответственный гад отнял у меня бутылку и хорошенько из нее хлебнул. А потом поймал мою битую руку и стал вылизывать локоть. Закусывает так, что ли? Но неожиданно оказалось, что локоть – эрогенная зона. Вот уж никогда б не подумала! Хотя с этим типом эрогенной и пятка станет.
Я хотела поговорить… но вместо этого, закончив перевязывать его руки, забралась на кровать, натянув на себя и покрывало, и одеяло, свернулась клубком у него под мышкой и отрубилась напрочь.
Проснулась ночью, от того, что он заворочался рядом.
– Мариэ, мне встать надо. Выпусти?
– Зачем? – спросонья ступила я. И, сообразив, сдвинулась, давая ему сесть и спустить ноги.
– Тебе помочь дойти?
– Сам.
– С лестницы только не падай – профессора разбудишь, – посоветовала обиженная я.
– Добрая ты…
– А то!
Мы опять говорили на общем языке, который я стала уже звать ночным.
