чем-то сильно не нравлюсь. Я решил было, что ты тоже из людей отчима, но тогда непонятно, зачем ты меня спас.
Так. Там есть еще и отчим. А родной отец где? Но пока помолчу. Захочет — расскажет позже.
— Ты лег спать по другую сторону костра, накрывшись этой смешной юбкой. Ты вез платье для своей подружки, Бриты, да? Она симпатичная… Ну, это я к слову. А тогда я смотрел, как ты лежишь и трясешься от холода. Тебя так знобило во сне, что я почувствовал себя гадом — ведь простудился ты из-за меня. И твой плащ тоже забрал я. Ну, я взял плащ и перебрался к тебе. Лег со спины, укрыл нас обоих. Руками старался не трогать. Я помню, ты говорил, что этого не любишь. Вот тогда-то это и случилось…
— Случилось что? — испугалась я.
— Я услышал стук твоего сердца прямо у моей груди. Сначала не понял, думал, это моё собственное. А оказалось, моё бьется с твоим в такт. Удар в удар. А еще меня потянуло к тебе так, что стало больно. Но ты — парень! Это позор! — в голосе звучало отчаянье. — Потом, когда мы брели по пустой заснеженной дороге, я шел сзади и смотрел на тебя. Ты такой маленький, хлипкий. Я все ждал, когда ты сдашься и скажешь, что устал? А ты шел и шел. А потом запел. Ту самую песню, что я люблю больше всего. И так чисто, звонко… у тебя замечательный голос. Будет жаль, когда он сломается. Я не выдержал, подхватил. И тогда ты замолк, как отрезал. Мне казалось, что ты понял, как я на тебя смотрю. И презираешь меня за это. Вечером, на сеновале, ты не дал себя обнять. Но потом грел мои руки… а я сходил с ума от счастья. А на следующий день, у ворот в город, ты просто решил тихо исчезнуть. Я догнал тебя, а ты отверг моё имя и ту малость, что я мог предложить, как грязь.
Я слушала эти короткие фразы, не догоняя смысла. Не может быть! Встретил на дороге побродяжку и?.. Он разыгрывает меня, точно, разыгрывает.
— Когда я увидел тебя, входящего в класс, сначала обрадовался. А потом решил — это все подстроено! Не может быть таких совпадений! И того, чтобы я сам влюбился в мужчину, тоже! — он выплескивал слова с каким-то отчаяньем, уже не подбирая выражений для того, что говорил. — Я решил, что ты подпоил меня приворотным зельем. И будешь доводить до тех пор, пока я не сломаюсь и не сбегу с территории школы. Тут меня достать нельзя, а условие соблюдено — я в границах герцогства. А там меня ждет смерть, я это понимаю…
Я почувствовала, что схожу с ума. Какое условие? Как влюбился?
— Теперь я знаю, ты тут ни при чем. Ты просто спас меня там, на реке. И оказался в том месте не потому, что караулил, а потому, что сам шел сюда. И ты не виноват в моих чувствах к тебе. Ну вот, теперь тебе всё известно. Ты меня презираешь?
В голосе звучала дикая боль. Выходит, я вытащила его из воды только затем, чтобы погрузить в пучину беспросветного отчаянья…
— Можно, я спрошу? — посмотрела на его склоненное лицо.
— Спрашивай.
— Тебя больше гнетет то, что ты влюбился, или то, что я — парень?
— Что я влюбился в парня, — грустно хохотнул тот. — Если серьезно, то второе больше. Я не подозревал, что такое может случиться со мной. — И вскинулся: — Если расскажешь кому-нибудь — убью!
— Думаю, — отозвалась я осторожно, — со временем ты меня разлюбишь. Тем более, до двадцати еще много времени и, как я понимаю, ты хочешь сдержать данное матери слово.
— До двадцати однозначно не будет ничего. Скорее умру, — отозвался он. — Но кто я, если меня тянет к тебе?
— Ты — парень, а я — нет, — решилась я.
— Что значит — нет? Не понял.
— Когда я увидела тебя в воде, то приняла за девушку. Длинные волосы, красивое чистое лицо без следов бороды, понимаешь?
— Пока не очень. Бороды у меня и не будет — у матери была доля эльфийской крови.
Еще одно открытие. Эльфы — существуют.
— Я о том, что, если судить по внешности, можно ошибиться. Ты считаешь меня парнем, потому что я стараюсь выглядеть как мальчик и ношу одежду, по которой нельзя распознать пол. И даже фразы строю так, чтобы по ним нельзя было понять, кто я.
Он вскинул голову и вылупился на меня.
— Тим, ты утверждаешь, что ты — не парень? Ты лжешь!
Ну вот, опять… Почувствовала, что начинаю злиться.
— Еще раз повторяю. Для особо упёртых герцогов. Я — не мальчик. Все, кроме парней, от директора Йарби до Бри это знают. Кстати, с Бри я живу в одной комнате, и это я вчера натрясла тебе кучу крошек от яблочного пирога за шиворот. И проболтаешься обо мне парням — сама убью!
— Не верю… Я так мучился из-за этого. Не верю!
И что делать?
Отпихнула морду Прибоя, которого наш разговор ничуть не волновал, и потянула за узел черной ленты на макушке. Развязала, вытянула из прически, встряхнула головой, рассыпав волосы по спине почти до пола.
Он смотрел на меня круглыми глазами с таким ошарашенным лицом, что будь ситуация другой, я бы засмеялась. А сейчас не могла. Как не могла почему-то теперь даже мысленно назвать его упырем.
— А зовут тебя как?
— Тим. Тимири. Этого хватит, — отозвалась я.
— Но зачем?
— Это тебя не касается. У меня свои обеты, которые я намерена исполнить. Как ты понял, внимания я не ищу. Более того, оно неприятно и тяготит меня, от кого бы ни исходило. Так что твоему целомудрию ничего не грозит. Я никого не обманываю специально, но, если парни будут и дальше принимать меня за мальчика, расстраиваться не стану.
— Не понимаю…
— И не надо. Мы выяснили, что с тобой всё в порядке, ты — нормальный парень, и что я не собираюсь доводить тебя или выживать из школы. Кажется, теперь всё хорошо. И нам пора идти, еще чуть-чуть — и останемся без ужина. А мне надо учить этот троллев гномий. Не могу! Читаю и даже не понимаю, правильно выговариваю или нет.
— Знаешь, — отозвался он, — мне стало легче. Намного. А с гномьим и другими предметами я могу помочь. Полагаю, это будет лучшей благодарностью, чем деньги, которые я тебе сдуру предложил.
— Спасибо, я сама. Другие же как-то учатся?
Встала, отряхнулась.
— Подожди секунду — подверну волосы.
— Помочь? — он тоже поднялся гибким движением, шагнул ко мне, легко обнял. И взвыл, получив коленом между ног.
— Сказала, такого не люблю. А дерусь я с трех лет. Так что не лезь, понял?
— Хочешь, покажу тебе пару приемов? — прищурился он.
— Подумаю.
Я настояла, чтобы в столовую мы пришли порознь.
Кажется, он обиделся.
После ужина я сунула за щеку сладкого петушка на палочке, которого притащила мне с рынка Бри, и снова села за уроки — по третьему разу переделывать кусок текста по грамматике. Нужно было вписать в слова пропущенные буквы и расставить знаки препинания. С последним я не справлялась вовсе. Подруга попробовала мне помочь, объясняя, что обычно запятые ставят там, где при чтении фразы вслух возникают паузы. Она не учла, что я читала так, что паузы у меня возникали везде, иногда даже в середине слов…
Про разговор в конюшне я не рассказывала. Он просил молчать. Но я б не проронила ни слова в любом случае — это была не моя тайна. Просто иногда, делая передышку, закрывала глаза, ментально ощупывая пространство вокруг. Странно — он держался почти все время прямо подо мной. Будто тоже меня
