мыслями. Олджи редко молчал в последнее время, а когда не отвечал, это напоминало ей о тех днях, когда они оба были далеко не вежливы друг с другом.
Вечером, когда они ехали в клуб, было прохладно, и Мадж, скрестив руки на груди, закуталась в плотную хлопчатобумажную кофту ее серебристо-белого брючного костюма, жалея, что не надела что- нибудь потеплее. Олджи старался носить костюмы как можно реже, предпочитая им свободную, удобную одежду. Помимо неизменных рубашки и джинсов, он был в этот раз в свитере.
— Ты замерзла, — заметил муж, стягивая свитер и предлагая его ей.
— Нет! — воскликнула она нервно. — Со мной все в порядке. Просто уже чувствуется осень, но мне это даже нравится.
Он сунул свитер ей в руки и твердо попросил:
— Надень.
Мадж в панике взглянула на него, но сделала, как он велел. Свитер сохранил его тепло, его запах. По всему ее телу пробежала горячая волна. Господи, помоги!
— Я обещал отвезти тебя на Соломоновы острова в сентябре и не хочу, чтобы ты заболела, — пояснил Олджи.
— О, я не восприняла это как обещание, — ответила она. — Раньше мне надо было на публике показываться в качестве твоей жены ради твоего бизнеса. Поэтому и договорились, что надо устроить показной медовый месяц. Но раз сэр Гейбон… Ведь это больше не нужно, правда?
— Сэр Дэниел все еще начеку. Он не собирается сдаваться, пока не пройдет шесть месяцев.
— О, — вздрогнула Мадж. — Значит, он все еще не удовлетворен?
— Нет.
Мадж нахмурилась.
— Но почему? Он показался мне очень приятным человеком. А ты… совсем не такой, каким я тебя представляла. Так в чем проблема?
— Проблема в том, что у сэра Дэниела нет наследника. Мой отец и он вместе начинали когда-то и были очень хорошими друзьями.
Мадж открыла рот.
— Не говори мне, что ты хочешь, чтобы у нас был ребенок, Олджи.
— Мадж! — воскликнул он радостно. — Ты только что сделала еще один поспешный вывод!
— О, прекрати.
— Но это же чудесно! Я думал, что ты уже никогда больше не сделаешь необдуманных шагов. — Он широко улыбнулся.
— Не смейся! Ты молчал — я и делала поспешные выводы. Скажи мне правду. Почему сэр Дэниел так настаивал, чтобы ты женился?
— Он знает меня с детства. И считает отступником от традиционного строительства. Должен признаться, я действительно всегда все делал по-своему. Я, например, долгие годы отказывался носить костюм. В последнее время у него возникли проблемы со здоровьем, так, ничего серьезного, но этого оказалось достаточно, чтобы подумать об отдыхе. Тогда я и предложил выкупить у него фирму, но он слишком хорошо помнит меня подростком и сказал, что был бы рад продать мне дело, но только после того, как я женюсь, — не раньше.
— Значит, ты хочешь взять меня на Соломоновы острова ради здоровья сэра Дэниела? Тогда он уйдет в отставку с чистым сердцем?
Олджи покачал головой.
— Пусть остается в совете, сколько захочет, а я никогда не делаю ничего такого, чего не хотел бы делать, Мадж.
Кроме женитьбы на мне, подумала она.
— Значит, ты действительно хочешь увезти меня отдыхать?
— Да. Пусть это и не совсем медовый месяц.
— Прости, Олджи, но об этом не может быть и речи. У меня много работы, а времени совсем не остается. Мой издатель уже начинает недовольно фыркать, и… И самое главное, я думаю, нам не следует этого делать.
— Я больше не буду искушать тебя, — сказал он весело. — Обещаю.
— Я верю тебе, — сказала она тихо, боясь даже представить себе, какие искушения сможет предоставить подобный отдых… — Не в этом дело. Дело… в моей работе… в документе.
— Мадж, ты уже почти три месяца ищешь документ. Я отложил переделку библиотеки, насколько было возможно, но не могу больше тянуть.
— Я… Ну, дело не совсем в этом, — пролепетала она. — Пожалуйста, ты можешь заняться библиотекой, мне безразлично. Я обыскала ее снизу доверху. Документа там нет. И мне больше не обязательно работать в библиотеке, потому что уже закончили три комнаты. Но я еще много где не смотрела, на чердаке, например…
В ответ на ее слова он только вздохнул, на этом тема была исчерпана. Олджи заговорил об орхидее и живой изгороди, а Мадж теребила край его свитера и говорила о погоде. Обед удался на славу. Хотя ее лосось, кажется, был суховат, зато суфле Олджи было безупречно, а вино, которое он выбрал, выше всяких похвал.
Ночью Мадж никак не удавалось заснуть. Он хочет взять ее с собой на Соломоновы острова? Не из-за сэра Дэниела, а просто потому, что хочет… Отказаться от его предложения? А если она поедет, что тогда?.. Она ведь его не интересует. Если бы интересовала, сразу бы заметила. Так в чем же дело?..
В три часа ночи она, уже не пытаясь заснуть, спустилась в библиотеку, вытащила свою работу из ящика, где запирала ее на ключ по выходным, и разложила рисунки на большом столе. Почти все было сделано. Конечно, имелись еще недоработанные детали, но каждая иллюстрация уже приняла нужную форму. Каждое слово текста было отточено до совершенства. Каждая фраза звучала так нежно, так прекрасно, что у Мадж на глазах появились слезы. Еще оставалась кое-какая работа, но для этого ей нужна университетская библиотека в Лондоне. Она давно отчаялась найти документ — да и не нужен он ей больше. У нее нет ни одного предлога, чтобы оставаться здесь дольше.
Женщина водила пальцем по узорчатой букве, и слезы текли у нее из глаз. Вдруг она замерла, по спине побежали мурашки. Олджи вошел в комнату — у нее не возникло и тени сомнения, что это он.
— Мадж! Не можешь уснуть?
Повернувшись, она увидела его: волосы взъерошенные, подбородок небритый. Муж был только в купальном халате. Впрочем, как бы ни выглядел, это больше не имело для нее значения.
Он остановился в нескольких шагах от жены. К счастью, она успела закрыть собой свою работу. Мадж облокотилась руками на стол, расставив их как можно шире, но так, чтобы не привлечь внимания к тому, что прячет рисунки. Господи, не дай ему увидеть их, молилась она беззвучно. Иначе ей не скрыть стыда…
— Привет, Олджи. Ты тоже не можешь уснуть?
— Да.
— Сделать тебе чего-нибудь выпить?
Он не ответил. Его глаза сейчас казались совершенно темными. Она не видела в них ни частицы былой голубизны.
— Горячего пунша? Или молока?
Олджи продолжал молчать.
— Сейчас я все уберу, — добавила она, стараясь не выдать своего волнения. Полы ее ночного халата из белого льна разлетелись в стороны, когда Мадж быстро повернулась и стала собирать листки дрожащими руками.
— Стой, — приказал он.
Мадж пыталась сложить рисунки в папку, но у нее никак не получалось. Сделав несколько шагов, он подошел к ней и положил руки на плечи.
— В чем дело, Мадж? Ты все помнешь, если будешь так складывать. Послушай, даже если я решил заняться ремонтом библиотеки, это не значит, что ты должна тут же закончить книгу! Ты ведь уже поняла, что документа здесь нет? Остановись! Ты сейчас все порвешь. — В его голосе, низком и густом, прозвучали чувственные нотки. Он развернул ее к себе и, к счастью, посмотрел в глаза, не обратив внимания на груду
