тому же обвинению, даже если бы в будущем выяснилось, что алиби ложно.
Кэрролл знал с самого начала, что Фелисия Хант — самое слабое место в его плане. Она была невротичной особой и могла сломаться под давлением в самый критический момент. По его словам, с приближением суда он все сильнее тревожился из-за нее, поэтому за день до начала процесса решил поговорить с ней еще раз. Узнав, что она скрылась в Уэстчестере, Кэрролл нашел предлог, чтобы отлучиться из дому, и поехал в коттедж. Его худшие опасения оправдались. Фелисия сказала ему, что передумала. Скандал или нет, она не собирается давать ложные показания под присягой и подвергать себя риску быть судимой за лжесвидетельство. Но Фелисия не сообщила ему — а если бы она так поступила, это могло бы ее спасти, — что она украла и уничтожила заявление об алиби, которое он вынудил ее подписать.
Кэрролл схватил ближайший тяжелый предмет и ударил ее по голове. Теперь, утешал он себя, она не сможет отказаться от подписанного ею заявления, которое, как он считал, лежит в сейфе его офиса.
— И ты держал все это при себе, — пробормотал старик. — Почему, Эллери? Ведь ты не был ничем обязан Кэрроллу.
Эллери отвернулся от стены. Он выглядел смертельно усталым.
— Нет, я не был ничем обязан Кэрроллу — человеку с абсолютно извращенными принципами; слишком гордому, чтобы жить на деньги жены, но способному украсть двадцать тысяч долларов; преданному мужу, тем не менее хранившему любовные письма презираемой им женщины в надежде, что они пригодятся в будущем; честному по натуре, но разыгрывающему сцены, как актер; любящему отцу, убившему двух человек…
Но в этом деле был замешан не только Кэрролл. И никто не знал это лучше, чем он. В тот день, когда я увидел истину, ожидая возвращения жюри, я сказал миссис Кэрролл, что не могу спасти ее мужа, так как уже слишком поздно. Кэрролл, единственный из присутствовавших, знал, что я имею в виду. Он знал, что я не могу спасти его, поскольку мне известно, что он виновен. И когда я изложил ему все это, он попросил не выдавать его. Не ради него самого — Кэрролл понимал, какой вердикт вынесет жюри и что он практически уже мертвец.
Я уважил его последнюю просьбу. Я не мог спасти Кэрролла, но мог спасти воспоминания о нем его семьи. Теперь Хелена Кэрролл и маленькие Брек и Луанна всегда будут думать, что Джон Кэрролл пал жертвой судебной ошибки. — Эллери сбросил пальто и направился к спальне. — Как я мог отказать им в этом утешении?
Е = УБИЙСТВО
Поскольку цикл лекций Эллери назывался «Злоключения Эллери Квина», было неудивительно, что одна из них во время его тура увенчалась величайшей из его неудач. Это произошло после его лекции в университете Бетезды, неподалеку от Вашингтона, где всевозможные злоключения являются обычным делом.
Эллери подписал автограф последней из студенток отделения гуманитарных наук, когда почти пустая аудитория огласилась громким криком:
— Подождите, мистер Квин! Не уходите!
Президенты крупных университетов обычно не бегают по проходам с раскрасневшимися щеками, издавая вопли, и Эллери ощутил одно из своих знаменитых предчувствий.
— Что-нибудь не так, доктор Данвуди?
— Да! Вероятно! Я еще не знаю!.. — пропыхтел глава университета Бетезды. — Президент… Пентагон… Генерал Картер… Доктор Агон не… Пожалуйста, мистер Квин, пойдемте со мной!
Спеша через кампус мягким мэрилендским вечером рядом с доктором Данвуди, Эллери едва смог разобраться в его бессвязном повествовании. Генерал Эймос Картер, старый друг Эллери, заручился услугами доктора Херберта Агона из университета Бетезды, одного из крупнейших физиков мира, в строго секретном экспериментальном проекте для Пентагона. Сам президент Соединенных Штатов получал ежевечерние отчеты доктора Агона по прямой телефонной линии между Белым домом и лабораторией физика на верху Башни — научной цитадели университета.
Но этим вечером доктор Агон не позвонил в условленный час. Президент сам позвонил ему, но телефон не отвечал. Когда же физику позвонили домой, его жена сказала, что, насколько ей известно, ее муж, как обычно, работает в своей лаборатории в Башне.
— Тогда президент позвонил генералу Картеру, — продолжал доктор Данвуди. — Генерал закрылся со мной в моем кабинете — ну, по личному делу, — и там президент отыскал его. Когда генерал Картер услышал, что вы в кампусе, мистер Квин, он попросил меня привести вас. Сейчас генерал направился к Башне.
Эллери прибавил шагу. Если эксперименты доктора Агона интересовали президента США и генерала Эймоса Картера, любая угроза безопасности физика могла отозваться эхом во всем мире.
Десятиэтажную Башню из стекла и алюминия охраняла целая фаланга полиции кампуса. Но в вестибюле находились только трое: генерал Эймос Картер, выглядевший испуганным крепыш в униформе охранника и молодая женщина с безупречной фигурой, чье хорошенькое лицо казалось восковым и безжизненным.
— Но мой муж… — твердила женщина неестественным голосом с сильным европейским акцентом. — Вы не имеете права, генерал. Я должна видеть мужа.
— Сожалею, миссис Агон, — отозвался генерал Картер. — О, Эллери…
— Что случилось с доктором Агоном, генерал?
— Я нашел его мертвым — убитым.
— Убитым?! — Щеки доктора Данвуди из румяных стали пепельными. — Пола, какой ужас!
Генерал Картер стоял неподвижно, как стена.
— Это ужасно во многих отношениях, доктор. Все записи Агона, касающиеся экспериментов, украдены. Могу я воспользоваться вашими советами, Эллери?
— Конечно, генерал. Хотя сначала, если можно… Миссис Агон, как я понял со слов доктора Данвуди, вы лаборантка в университетском отделении физики. Вы ассистировали вашему мужу в его экспериментах?
— Я ничего о них не знаю, — ответила Пола Агон своим механическим голосом. — Я была беженкой, и хотя натурализовалась и прошла проверку благонадежности, этого недостаточно для участия в работе, которую выполнял Херберт.
Доктор Данвуди похлопал по руке молодую вдову, которая тут же разразилась отнюдь не экспериментальными слезами. Рука президента университета обняла ее за плечи. Эллери приподнял брови, потом повернулся к генералу Картеру и охраннику.
Он узнал, что верхний этаж Башни состоит из двух комнат: лаборатории и кабинета, где находились документы, касающиеся секретного проекта доктора Агона. Туда можно было добраться только из вестибюля на особом лифте, не останавливающемся на других этажах.
— Полагаю, никто не может пользоваться этим лифтом без удостоверения и разрешения?
— Да, сэр, — ответил охранник. — Мне приказано записывать всех, поднимающихся на верхний этаж и спускающихся оттуда, в книге посетителей. Еще одна такая книга находится в кабинете доктора Агона — она предназначена для дополнительной проверки. — Он понизил голос. — Этим вечером, сэр, был только один посетитель. Взгляните.
Эллери взял книгу. Он насчитал двадцать три записи за неделю. Последним и единственным, зарегистрированным сегодняшним вечером, был Джеймс Г. Данвуди.
— Вы видели этим вечером доктора Агона, доктор?
— Да, мистер Квин. — Лицо президента покрылось потом. — Уверяю вас, это не было связано с его работой. Я провел с ним всего несколько минут и оставил его живым…
— Охрана! — рявкнул генерал. Охранник тут же блокировал выход из вестибюля, нащупывая кобуру. — Поднимитесь в кабинет Агона, Эллери, и посмотрите, не удастся ли вам что-нибудь обнаружить —
