неизменным атташе-кейсом, горбоносый мужчина в сорочке со стоячим воротничком и галстуком в горошек да пожилая женщина с мадьярским лицом, грязными пальцами и в нелепо сидящей на ней французской шляпке.
Войдя в самолет, Пибоди, расстегивая на ходу пряжки атташе-кейса, сразу же направился в отдельную кабину. Из нее он вышел, когда самолет уже кружил над вашингтонским аэропортом. Во время полета пожилая женщина в шляпке курила турецкие сигареты, которые вставляла в длинный золотой мундштук, и читала журнал. Когда ей подали завтрак, она отложила журнал, и Эллери увидел, что это не «Вог», а научно-технический журнал на немецком языке, издаваемый в Лозанне. Судя по тому, что пожилая женщина носила смешную шляпку и походила на мадьярку, она была одним из известнейших ученых- химиков. В мужчине с галстуком в горошек Эллери никого не узнал. Ни тот ни другой пассажир заговорить с ним даже не пытались. Сам Эллери не решался вступить с ними в контакт, поскольку побаивался их, и облегченно вздохнул, когда вместе с Пибоди спустился по трапу.
Все это время он думал о семье Бендиго. И особенно об Абеле. Реакция «премьер-министра» на происшествие с его братьями была свойственна политику — непонятная смесь правильных слов и неверных действий. Но больше всего Эллери мучил вопрос, который он задал себе в самом начале: «С какой целью Абель обратился ко мне?» Однако найти на него ответ было так же трудно, как и понять, как смог Джуда ранить Кинга из незаряженного пистолета.
Чувствуя свое бессилие, Эллери стиснул зубы. Но ответы на эти вопросы были, и ему оставалось их только найти.
Около трех часов дня черный с золотом самолет «Бендиго» доставил Эллери в аэропорт города Райтсвилла. Махнув на прощание пилоту и его помощнику рукой, он направился в секцию выдачи багажа.
Таксист, румяный парень, которого Квин встретил на выходе из здания аэропорта, оказался ему незнакомым. Машина у него была новенькая, ярко-желтого цвета в черную и белую полоску.
— Куда едем? — улыбаясь, спросил таксист.
— В «Холлис», — забираясь на заднее сиденье, ответил Эллери.
Ему было достаточно произнести название отеля, чтобы почувствовать себя как дома.
Эллери поселился в отеле «Холлис», а когда через шестнадцать дней из него съезжал, то оплатил счет в сто двадцать два доллара двадцать пять центов, восемьдесят долларов из этой суммы — за проживание, а большую часть остального — за услуги прачечной. В ресторане отеля он поел всего один раз, понял, что постоянными его посетителями являются в основном пожилые дамы-туристки и бизнесмены, приходящие на деловые обеды, и больше услугами этого заведения не пользовался.
Райтсвилл почти не изменился. Изменениям подверглись лишь его центральная площадь, на которой снесли старый магазин, а на его месте воздвигли светящийся неоном красавец супермаркет, и Райт-стрит, улица, на которой всегда вяло велась торговля.
За последний год город недосчитался нескольких своих жителей. Среди них оказался Энди Биробатьян, владелец цветочного магазина. Для Эллери это была печальная новость. Энди наладил свой цветочный бизнес одной рукой — вторую он потерял в 1918 году в Аргонн-Форест. После его смерти магазин перешел к двурукому Авдо, сыну Энди, который, несмотря на две руки, успеха в торговле не добился. Авдо в свое время сбежал с Виджи Поффенбергер, дочерью доктора Эмиля Поффенбергера, чем подорвал репутацию своего тестя. В результате того вывели из членов «Загородного клуба». Более того, доктор Поффенбергер был вынужден продать свой стоматологический кабинет, оборудование и переехать на жительство в Бостон.
Еще одна потеря — Ма Апем, которая скончалась от сердечного удара. После ее смерти принадлежавшая ей гостиница была продана синдикату из Провиденса, что вызвало бойкот со стороны женской организации «Дочери американской революции» и серию гневных статей в «Райтсвиллском архиве».
Первые два дня пребывания в Райтсвилле Эллери потратил на встречи со старыми друзьями, знакомства с новыми и на прогулки по городу. Через тридцать шесть часов он понял, что его радостное настроение вызвано не столько встречей с приятными людьми и милым городком, сколько сознанием того, что он уже не в проклятом месте, название которому остров Бендиго. Здесь не было ни заборов с колючей проволокой, ни бесчисленного множества охранников, ни агентов службы безопасности полковника Спринга, ни рабочих-роботов с унылыми лицами… Эллери чувствовал, что находится в городке Райтсвилл, расположенном в США, в воздухе которого пахнет свободой и где никто не смотрит на прохожего через плечо. Дышать таким воздухом одно удовольствие.
На второе утро после прибытия Эллери приступил к работе. Его задачей было узнать как можно больше о Кинге Бендиго и его братьях Абеле и Джуде. Но в основном конечно же о Кинге.
Он побывал в редакции «Райтсвиллского архива» и в справочном отделе библиотеки Карнеги на Стейт-стрит. После этого взял машину напрокат, объездил на ней множество расположенных в округе деревенек и побывал на старом городском кладбище.
На сбор информации, как устной, так и письменной, у Эллери ушло целых две недели. Он сложил ее в хронологическом порядке, и в конце концов ему удалось составить картину жизни старшего Бендиго и двух его братьев.
ДОКТОР ПИРС МИНИКИН
(доктор Пирс Миникин, восемьдесят шесть лет, врачебную практику прекратил. Инвалид, ухаживает за ним Миз Бейкер, вдова Финни, со смертью которого Райтсвилл лишился своего лучшего репортера. Доктор Пирс доводится двоюродным дедом Ф. Генри Миникину, но на протяжении нескольких поколений представители двух ветвей рода Миникин друг с другом не общаются. Доход небольшой. По-прежнему живет в старом доме постройки 1743 года, который обветшал, нуждается в ремонте, покраске и т. д. Старик раздражителен и зол на язык. Здоровьем слаб, с мозгами пока все в порядке):
— «Король» Бендиго? О, дорогой юноша, я знал этого великого человека, когда еще его папаша своего сына и в грош-то не ставил. А он троих парней вырастил и в мир выпустил. Из того, что говорят о старшем из них, я, будь на его месте, просил бы у всех прощения… Его отец? Не думаю, что кто-то в Райтсвилле помнит Билла Бендиго. Ну, если только такие дряхлые старики, как я. Билл мне нравился. Конечно, он не был респектабельным мужчиной, в церковь не ходил, нрава необузданного, но я его уважал. Вообще-то мне нравились все мои пациенты. Ха-ха! Билл был крутым малым, здорово поддавал, был обжорой, требовательным боссом — занимался строительством. Тот многоквартирный жилой дом, что на Конгресс-стрит, построил он. А каким он был бабником! Парни из бара «Холлис» прозвали его Диким Биллом. О, я много мог бы рассказать вам о… Пожалуй, лучше я помолчу. Нет-нет, чистокровным итальянцем он не был. Только по материнской линии. Не знаю, откуда у него такая фамилия Бендиго. Хотя предки его были англосаксами. Приехали из Англии в 1850 году. Здоровенный детина, рост шесть футов три дюйма, широченные плечи. Чемпион Грина по борьбе. Что такое Грин? Да так раньше назывался Мемориальный парк. По субботам после работы в нем собирались местные парни. Никто из них так и не мог одолеть Билла Бендиго. А желающих было хоть отбавляй. Приезжали со всей округи. А красавец какой! Синеглазый, кудрявый брюнет, и грудь волосатая. Если не знать, что Билл англичанин, то можно было бы сказать, что он темноволосый ирландец… А теперь о его сердечных делах. О всех его любовных похождениях я, конечно, не знаю, но если он влюблялся, то по-настоящему. Расскажу про его жену. Звали ее Дазолина. Маленькая такая. Из итальянской семьи. Жила в Лоу-Виллидж. Никак не вспомню ее девичью фамилию… Кантини? Ну да, точно, Кантини. Ее отец работал на железной дороге. В девяносто первом его сбил скорый поезд. Оставил большую семью. А жена у него была религиозной фанатичкой. Дазолина, Билл звал ее Линой, влюбилась в него, как и он в нее. Но им пришлось бежать, потому что мать пригрозила ее убить, если она выйдет замуж за протестанта. Но Дазолина не послушалась и сделала по-своему. Обвенчал их Оррин Ллойд. Он был в то время нашим пастором. А Оррин Ллойд был братом того Ллойда, что владел лесопилкой, и дедом Фрэнка Ллойда, которому несколько лет назад принадлежал «Райтсвиллский архив»… О чем это я? А, ну да. Я лечил семью Бендиго и, когда Дазолина забеременела, присматривал за ней. Роды у нее тяжело прошли, и через несколько дней она померла. Огромный ребенок, а это был мальчик, весил тринадцать фунтов. Это я точно помню. Так что у Билла родился первенец, который впоследствии и стал великим
