явно не намеревался бежать. Даже в этот самый страшный момент моей жизни я спрашивал себя: почему? Случилось так, что его безумие спасло меня и погубило его. В то время как языки пламени взвивались вверх, он бросился ко мне. Я закрыл глаза и поручил свою душу творцу. Но вместо того чтобы убить меня, Карфакс разрезал связывавшие меня путы.
Он поставил меня на ноги и потащил сквозь пламя к ближайшему окну. Я пытался бороться с ним, но с силой маньяка он подталкивал меня к окну. Стекло вылетело.
В этот момент он прокричал, и этот крик до сих пор слышится мне в ночных кошмарах:
– Скажите всем, доктор Уотсон! Скажите им, что Джек Потрошитель – это лорд Карфакс.
Он вытолкнул меня из окна. Огонь охватил мою одежду, и помню, что, падая со второго этажа, я успел нелепо похлопать по ней, пытаясь потушить огонь. Мне показалось, что я услышал звук бегущих ног, и я погрузился в блаженное беспамятство…
Глава 12
КОНЕЦ ДЖЕКА ПОТРОШИТЕЛЯ
Первый, кого я увидел, был Радиард, мой друг, который временно взял на себя моих больных. Я находился в своей комнате на Бейкер-стрит.
– Чудом уцелели, Уотсон, – сказал он, щупая мой пульс. Все случившееся сразу ожило в моей памяти.
– Как долго я спал, Радиард?
– Около двенадцати часов. Я дал вам успокоительно вас принесли сюда.
– В каком я состоянии?
– Практически здоровы при данных обстоятельствах. Сломана лодыжка, растяжение в запястье. Ожоги, несомненно, болезненны, но поверхностны.
– А Холмс?
Где он? Он не… Радиард сделал знак головой, и я увидел Холмса, сидевшего по другую сторону моей кровати. Лицо его было обеспокоено, он был бледен, но как будто цел и невредим. Я испытал ни с чем не сравнимое чувство облегчения.
– Ну, мне пора идти, – сказал Радиард. И добавил, обращаясь к Холмсу: – Проследите, чтобы он не слишком много говорил, мистер Холмс.
Радиард ушел, сказав, что вернется сменить мне перевязки, и снова предупредил, что я не должен переутомляться. Но, несмотря на боль и общее недомогание, я сгорал от любопытства. Да и Холмс, думаю, тоже, хотя он и беспокоился о моем состоянии. Поэтому я тут же начал рассказывать о том, что произошло после того, как Клейн увел за собой Холмса и Майкла.
Холмс согласно кивал головой, но я видел, что в нем идет тяжелая внутренняя борьба. Наконец он сказал:
– Боюсь, дружище, что это наше последнее совместное приключение.
– Почему вы так говорите?
– Потому что ваша милая жена никогда больше не вверит ваше благополучие в мои неумелые руки.
– Холмс! – возмутился я. – Яне ребенок.
Он покачал головой.
– Сейчас вам надо поспать.
– Вы знаете, что я не засну, пока не узнаю, как вам удалось вырваться от Клейна. Во сне я все время видел ваши искромсанные останки… Я содрогнулся, а он положил свою руку на мою с редким проявлением привязанности.
– У меня появился шанс, когда загорелась лестница, – сказал Холмс. – Клейн уже наводил на меня револьвер, как вдруг языки пламени устремились вниз. Он и его подручный погибли в огне под обломками рухнувшего здания – оно рассыпалось, как гнилушка, в одно мгновение: «Ангел и корона» теперь – груда развалин.
– Но вы. Холмс? Как же?..
Холмс улыбнулся и пожал плечами.
– Я никогда не сомневался, что смогу распутать веревку, – сказал он. – Вы же знаете, что я проделываю это весьма ловко. Единственное, чего мне недоставало, – это возможности хоть на секунду отвлечь внимание Клейна. Пожар дал мне эту секунду. К сожалению, мне не удалось спасти Майкла Осборна. Казалось, он был рад встретить смерть, бедняга, он сопротивлялся моим попыткам вытащить его. Фактически он сам бросился в огонь.
– Может быть, для него это лучший выход, – пробормотал я. – А это подлое чудовище, Джек Потрошитель?
Серые глаза Холмса затуманились печалью. Казалось, его мысли где-то далеко.
– Лорд Карфакс – вы его имеете в виду? – тоже умер. И, уверен, тоже по собственному желанию, как и его брат.
– Естественно. Он предпочел смерть в огне петле палача.
Мысли Холмса продолжали витать в неведомых далях. Потом он сказал тихо и торжественно:
– Уотсон, мы должны уважать решение благородного человека.
– Благородного? Вы, конечно, шутите? А, понимаю. Вы имеете в виду периоды просветления его сознания. А его отец, герцог Шайрский?
