Часть шестая
Глава 28
ТРАГЕДИЯ НА ТВИН-ХИЛЛ
Эллери смотрел на старые вязы перед новым зданием суда. Старые вязы возрождались во множестве зеленых зубчиков на коричневых деснах веток, а на граните нового здания погода уже оставила полосы, похожие на варикозные вены. Он шагнул в прохладную тень вестибюля и прошел к помещениям, служащим тюрьмой.
— Сейчас не время для посещений, — строго сказал Уолли Планетски и тут же спохватился: — О, вы тот самый друг Пэтти! Странный способ проводить пасхальное воскресенье, мистер Квин.
— Что верно, то верно, — согласился Эллери.
Охранник открыл железную дверь, и они вошли в тюрьму.
— Как он?
— В жизни не видел такого молчуна. Можно подумать, что он дал обет.
— Не исключено, что так оно и есть, — вздохнул мистер Квин. — Кто-нибудь навещал его сегодня?
— Только та репортерша, мисс Робертс. — Планетски отпер еще одну дверь и тщательно запер ее, когда они прошли через нее.
— Здесь есть врач? — внезапно осведомился Эллери.
Планетски почесал за ухом и поинтересовался, не заболел ли мистер Квин.
— Так есть или нет?
— Конечно есть. У нас есть даже лазарет. Молодой Эд Кросби — сын фермера Айвора Кросби — сейчас дежурит.
— Скажите доктору Кросби, что он может вскоре мне понадобиться.
Надзиратель с подозрением посмотрел на Эллери, потом пожал плечами, отпер дверь камеры, запер ее снова и отошел. Джим лежал на койке, подложив руки под затылок и глядя на голубое небо за зарешеченным окном. Эллери заметил, что он выглядит спокойным, побрился и надел чистую рубашку, расстегнув верхнюю пуговицу.
— Джим…
Хейт повернул голову.
— Привет, — сказал он. — Счастливой Пасхи.
— Джим… — снова начал Эллери, нахмурившись.
Джим опустил ноги на бетонный пол и сел, вцепившись обеими руками в край койки. Покой сменился страхом. Это казалось странным — а впрочем, если подумать, было вполне логично.
— Что-то не так? — Джим вскочил на ноги.
Эллери болезненно поморщился. Вот наказание за то, что он лез в чужие дела.
— Вам понадобится мужество, Джим…
Хейт уставился на него:
— Нора…
— Нора умерла.
Джим застыл с открытым ртом.
— Я только что из больницы. С ребенком все в порядке. Это девочка. Преждевременные роды… операция… Нора была слишком слаба и не выдержала. Она не страдала — просто умерла.
Джим плотно сжал губы и снова опустился на койку.
— Джон Ф. просил меня сообщить вам, Джим. Вся семья сейчас дома — они ухаживают за Гермионой. Джон Ф. просил передать, что он очень вам сочувствует…
Идиотская речь, подумал Эллери. Но ведь он, как правило, был наблюдателем, а не участником. Как избежать мучений жертвы, вонзая ей нож в сердце? Как можно убить за секунду, не причиняя боли? С этим родом насилия Эллери Квин не был знаком. Он беспомощно сел на приспособление, под которым округ Райт скрывал устройство для физиологических потребностей заключенных, думая о его символике…
— Если я могу что-нибудь сделать… — Это уже не просто глупо, а жестоко, сердито подумал Эллери. Что он может сделать? Ведь ему известно, что творится в голове у Джима! Эллери поднялся. — Подождите минуту, Джим…
Но Джим уже был у решетки, вцепившись в прутья обеими руками, словно большая обезьяна, и как будто пытаясь просунуть между ними голову, а вслед за ней и туловище.
— Выпустите меня отсюда! — кричал он. — Черт бы вас побрал! Я должен видеть Нору! Выпустите меня! — Джим закусил губу и выпучил глаза, на его висках набухли вены, а в уголках рта появилась пена.
Когда подоспел доктор Кросби с черным саквояжем и дрожащий надзиратель Планетски открыл ему дверь, Джим Хейт лежал на полу на спине, а мистер Квин стоял на коленях у него на груди, крепко держа его за руки и стараясь не причинить боли. Джим продолжал кричать, но его слова не имели смысла. Доктор Кросби бросил на него взгляд и достал шприц.
Твин-Хилл — приятное место весной. На севере возвышается Лысая гора, почти всегда носящая белую шапку на зеленых плечах, словно брат Тук.[61] В лесистой впадине между двумя абсолютно одинаковыми холмами[62] мальчишки охотятся на сурков и зайцев, а иногда вспугивают лань. Сами же холмы густо населены мертвецами.
На восточном холме находятся фермерское, еврейское и католическое кладбища — они сравнительно
Зато на западном холме расположены по-настоящему старые кладбища различных протестантских конфессий, а на самом видном месте — семейный участок Райтов, в центре которого покоится основатель города Джезрил Райт. Разумеется, его могила не открыта стихиям: ветры с Лысой горы не щадят травянистый покров. Дед Джона Ф. построил над ней красивый мавзолей из вермонтского гранита — белый, как зубы Пэтти Райт. Сама могила находится внутри, и если вы приглядитесь как следует, то увидите высеченные на маленьком надгробном камне имя основателя, полную надежды цитату из Откровений[63] и дату — 1723 год.
Участок подбирается почти к самой вершине западного холма. Основатель, очевидно не лишенный деловой хватки, застолбил достаточно территории для своих потомков на целую вечность, как будто не сомневался, что Райты будут жить и умирать в Райтсвилле вплоть до Судного дня. Остальным приходилось довольствоваться остатками, но они не роптали, помня, кто основал их город. Кроме того, это превращало кладбище в достопримечательность. Райтсвиллцы всегда возили приезжих на Твин-Хилл, на полпути к Слоукему, показать могилу основателя и участок Райтов.
Автомобильная дорога заканчивается у ворот кладбища, неподалеку от ограды райтовского участка. От ворот тянется аллея под такими древними деревьями, что удивляешься, почему они не ложатся от усталости и не просят себя похоронить. Но весной из их твердой черной кожи начинают буйно расти зеленые волосы, словно смеясь над смертью. Возможно, этому способствует обилие захоронений на склоне холма.
Заупокойная служба по Норе во вторник, 15 апреля, была скромной. Доктор Дулиттл произнес несколько слов в часовне морга Уиллиса Стоуна на Алпер-Уистлинг-авеню в Хай-Виллидж. Присутствовали только семья и близкие друзья — мистер Квин, судья и Клэрис Мартин, доктор Уиллоби и несколько банковских подчиненных Джона Ф. Фрэнк Ллойд держался чуть поодаль, напрягая зрение, чтобы разглядеть чистый неподвижный профиль в медном гробу. Он выглядел так, будто неделю не спал и не менял одежду. Когда взгляд Герми устремился на него, он съежился и отошел… Всего в часовне собралось не более двадцати человек.
Герми держалась великолепно. Она сидела прямо в новом черном платье, слушая доктора Дулиттла,
