— Курите? — спросил он, подвигая к ним коробку с сигарами.
— Нет, спасибо, — поблагодарил инспектор, доставая табакерку. — Я предпочитаю нюхать табак.
Эллери же, после того как отец представил его Моргану, закурил сигарету и начал пускать дым кольцами. Морган разжег сигару. У него заметно дрожали руки.
— Видимо, вы хотите продолжить вчерашний разговор, инспектор? — спросил он.
Квин чихнул, положил табакерку в карман и откинулся на спинку кресла.
— Послушайте, Морган, — ровным голосом сказал он. — Вы вчера были со мной не совсем откровенны.
— В каком смысле? — вспыхнул Морган.
— Вчера вы мне сказали, что, расторгая партнерство с Филдом два года назад, вы расстались с ним по-дружески. Вы ведь так говорили?
— Да, — признал Морган.
— Тогда мне хотелось бы услышать от вас объяснение инцидента, произошедшего в «Вебстер- клубе». Я бы не назвал «дружеской» прощальную встречу, во время которой один партнер грозит убить другого.
Несколько минут Морган молчал. Инспектор терпеливо смотрел на него, а Эллери вздохнул. Потом Морган заговорил.
— Извините, инспектор, — сказал он, отведя глаза в сторону. — Глупо было об этом умалчивать: ясно, что такую угрозу кто-нибудь запомнит… Да, вы правы, у нас была ссора. По предложению Филда мы решили устроить нечто вроде прощального обеда в «Вебстер-клубе». Мне-то общение с ним вне деловой сферы было совершенно ни к чему. Но он сказал, что мы обсудим за столом некоторые важные аспекты процедуры расторжения, и я, естественно, не мог отказаться. Боюсь, что я вышел из себя и действительно пригрозил его убить, но это было сказано сгоряча. Через неделю я уже забыл об этой стычке.
— Да, такое иногда случается, — подтвердил инспектор. — Но (Морган нервно облизнул губы) из-за каких-то деловых разногласий человек, даже сгоряча, не станет грозить смертью. Перестаньте запираться! — крикнул он, наставив на сжавшегося в кресле Моргана указательный палец. — Выкладывайте, что у вас там произошло.
Морган весь обмяк. Его губы посерели. Он переводил умоляющий взгляд с отца на сына, но не находил в их глазах ни тени сочувствия. Эллери, который смотрел на него с выражением вивисектора, разглядывающего морскую свинку, холодно сказал:
— Дорогой Морган, Филд, видимо, узнал что-то порочащее вас и решил за обедом об этом известить. Это так же очевидно, как то, что вы отчаянно трусите.
— Вы правильно догадались, мистер Квин, почти так все и было. Мне ужасно не повезло. Этот дьявол Филд — да того, кто его убил, надо наградить медалью! — был бессердечной скотиной. Это был спрут в человеческом обличье. Вы не представляете, как я счастлив — да, счастлив! — что он мертв!
— Осторожнее в выражениях, Морган, — сказал инспектор. — Я готов признать, что наш общий друг был порядочным прохвостом, но вас могут подслушать люди, не разделяющие ваших взглядов. Продолжайте.
— Я вам все расскажу, — пробормотал Морган, уставившись взглядом на пресс-папье. — Но говорить об этом нелегко… Когда я был мальчишкой-студентом, я попал в историю. У меня был роман с официанткой из университетской столовой. Она была порядочная девушка, только слишком податливая на уговоры. А я был, прямо скажем, охоч до женщин. Так или иначе, она родила от меня ребенка… Вы, наверно, знаете, что у меня были высокоморальные родители. А если и не знаете, то скоро докопаетесь. Они прочили мне блестящее будущее, мечтали о невесте из самых высоких слоев общества… Короче говоря, я не мог жениться на этой девушке и привести ее в отцовский дом. Конечно, я поступил как подлец…
Он помолчал.
— Но я нашел своего рода выход. Я… я всегда любил ее. А она была разумная девушка и пошла мне навстречу. Я уделял ей долю того немалого содержания, что положил мне на время учебы отец. И никто, ни одна душа об этом не знала, кроме ее матери. А та была прекрасная женщина, и я в ней полностью уверен. Однако…
Морган стиснул кулак и, вздохнув, продолжал:
— Позже я женился на девушке, которую выбрали мои родители.
Он опять замолчал, словно ему стиснуло горло.
— Это был чистейший брак по расчету. Она происходила из старой аристократической семьи, а у меня были деньги. И мы не так уж плохо жили… Потом я встретил Филда. Я проклинаю тот день, когда я согласился вступить с ним в партнерство. Но у меня дела шли не так уж хорошо, а Филд, что о нем ни говори, умел находить выгодную клиентуру.
Инспектор полез за табакеркой.
— Поначалу все шло гладко, — продолжал Морган монотонным голосом. — Но постепенно я начал подозревать, что у моего партнера не слишком чистые руки. По вечерам к нему являлись очень странные люди, он избегал моих вопросов, и я понял, что за моей спиной творятся подозрительные дела. Наконец я решил, что, работая с ним в одной упряжке, я погублю свою репутацию. И заговорил о расторжении партнерства. Филд ни за что не соглашался, но я настаивал на своем. В конце концов, не мог же он силой заставить меня сотрудничать с ним. Мы расстались.
Эллери рассеянно барабанил пальцами по рукоятке своей трости.
— Теперь о той истории в «Вебстер-клубе». Он настоял на встрече, «чтобы утрясти оставшиеся мелочи». Но дела нашей фирмы тут были ни при чем. Вы, наверно, догадываетесь, какие у него были намерения… Он вдруг заявил, что знает о женщине, которую я содержу, и о моем незаконнорожденном ребенке. Сказал, что может это доказать: у него есть мои письма и копии чеков, которые я ей посылал… Признал даже, что он их украл из моего стола. Разумеется, я их не хватился: мне они были ни к чему. И под конец потребовал от меня денег за молчание.
— Шантаж! — сверкнув глазами, проговорил Эллери.
— Шантаж, — с горечью подтвердил Морган. — Иначе не назовешь. Он очень четко описал, что произойдет, если эта история станет достоянием гласности. Филд — хитрая бестия! Я представил себе, как в мгновение ока рушится общественное положение, которого я достиг в результате многолетних усилий. Моя жена, ее семья, моя семья, более того, весь круг людей, с которыми мы общались, — перед всеми ними я предстану с головы до ног облитый грязью. Что же касается адвокатской практики, важные клиенты требуют от адвоката незапятнанной репутации. Иначе только ты их и видел. Я был в западне. Я это знал, и он это знал.
— И сколько же он потребовал денег? — спросил Квин.
— Достаточно! Двадцать пять тысяч долларов — только за молчание. Он даже не дал мне заверений, что впоследствии не потребует больше. У меня не было выхода. Ведь эта история не осталась где-то в прошлом: я все еще содержал бедную женщину и своего сына. Я и сейчас их содержу. И буду содержать впредь. — Он тупо смотрел на свои ногти. — Я заплатил ему двадцать пять тысяч, — уныло продолжал он. — Мне не так-то просто было их собрать, но я заплатил. В тот день в «Вебстер-клубе» я себе очень навредил. Я был взбешен. Про это вы знаете.
— И он продолжал вас обирать, Морган?
— Да, сэр. Вот уже два года. Он был ненасытен. Я даже не совсем это понимаю. Его практика приносила ему хороший доход, но у него вечно не было денег. И суммы он требовал немалые: каждый раз я платил ему не меньше десяти тысяч долларов.
Отец и сын обменялись быстрыми взглядами.
— Да, Морган, — сказал инспектор, — хорошенькая история. Чем больше я узнаю о Филде, тем меньше мне хочется надевать наручники на того, кто нас от него избавил. Так или иначе, в свете того, что вы нам только что рассказали, ваше вчерашнее заявление, что вы не видели его два года, явно не соответствует действительности. Так когда вы его видели в последний раз?
Морган задумался.
— Наверно, месяца два тому назад, — наконец сказал он.
