Сержант Вели остановил его своей медвежьей лапой.
— Бесполезно, инспектор, — проговорил он сочувственным гоном. — Никаких ярлычков и меток. — Инспектор уставился на него. — Уверяю вас! Их все срезали.
— Черт меня возьми!
Эллери задумчиво заметил:
— Весьма странно. Я начинаю чувствовать большое уважение к нашему милому убийце. Аккуратен, не правда ли? Вели, вы хотите сказать, что у вас ничего, ни одной зацепки? Как насчет белья?
— Самое обычное, из двух предметов. Ярлычков нет.
— Туфли?
— Все цифры затерты и замазаны чернилами, вернее, тушью. Знаете, такая несмываемая тушь, кажется, она стояла на столе.
— Поразительно! Воротничок?
— То же самое. Никаких меток из прачечной. И на рубашке тоже. — Вели пожал гигантскими плечами. — Говорю вам, мистер Квин, тут сам черт ногу сломит. Никогда не видел ничего подобного.
— Он сделал все, чтобы жертву нельзя было опознать, — пробормотал Эллери. — И еще эти копья. Зачем он их сюда приплел? Срезал все ярлычки, замазал метки на белье и обуви, вытащил содержимое карманов…
— Если в них вообще что-то было, — вставил инспектор.
— Согласен. Вся одежда выглядит новой и дешевой. Может быть, в этом ключ… Эй! Смотрите-ка!
Все удивленно взглянули на него. Эллери, сняв свое пенсне, с недоверием смотрел на мертвеца.
— Его галстук — он исчез!
— А, это, — пожал плечами Вели. — Ну да. Мы заметили. А вы разве нет?
— Нет. Я только сейчас обратил внимание. Это важно, чрезвычайно важно!
— Пожалуй что так, — согласился инспектор, нахмурив брови. — Раз галстук исчез, значит, этот псих, маньяк или гений — или кто он там еще — забрал его с собой. Только на кой черт ему это понадобилось?
— Провалиться мне на этом месте, — растерянно буркнул сержант Вели. — Что ни шаг, то новая причуда. Господи, дайте мне самое простое, заурядное, обыкновенное убийство!
— Нет-нет, — раздраженно возразил Эллери, — вы идете ложным курсом, Вели. В этом преступлении нет ничего безумного, оно очень умно. Во всем имеется свой смысл. Зачем он забрал галстук? Вот в чем вопрос. — Он яростно забормотал себе под нос: — Скорее всего, потому, что, даже если бы он удалил все ярлычки — и не оставил никаких следов, — его все-таки можно было проследить!
— Каким образом? — фыркнул инспектор. — Не вижу в этом никакого смысла. Как можно проследить дешевый галстук?
— Может быть, он был сделан из какого-то особого материала, — с надеждой предположил сержант, — и поэтому его легко было опознать.
— Из особого материала? Тогда он стоил бы больших денег. — Инспектор покачал головой. — Трудно представить, чтобы этот коротышка в своем дешевом наряде носил дорогой галстук. Нет, дело не в этом. — Он вскинул руки. — Я понятия не имею, что тут можно сделать. Мы увязли в этом деле… Да, Хессе?
Детектив что-то пробурчал, и инспектор направился к нему. Эллери и сержант ждали, не говоря ни слова. Инспектор вернулся с взволнованным видом.
— Представьте, его ударили вовсе не у двери! — воскликнул он. — Мы нашли кровь на полу возле кресла. — Он ткнул пальцем в кресло, стоящее у столика возле стены. — Похоже, его стукнули тут, рядом с креслом.
— А, значит, вы все-таки заметили? — спросил Эллери. — Любопытно, не правда ли. Тогда какого дьявола он делал у двери в офис за этим передвинутым шкафом?
— Чертовщина! — прорычал инспектор. — С каждой минутой это дело становится все безумнее. Посмотрим, что нам скажет доктор Праути.
Доктор Праути встал и отряхнул колени. Шляпа с залихватским видом съехала набок на его голом черепе, а на лбу блестела легкая испарина. Инспектор подскочил к нему, и между ними завязалась оживленная беседа. Сержант Вели отошел в сторону, чтобы поговорить с детективом, стоящим у двери в коридор.
Эллери слез с подоконника, задумчиво наморщив лоб. Некоторое время он стоял неподвижно. Потом с недоумением хлопнул себя ладонью по правому виску и направился к отцу и доктору. Но на середине пути вдруг остановился. Его взгляд уловил какой-то блеск. Осколки чего-то мелкого и блестящего на столе… Эллери подошел к столу. Ваза с фруктами, как и все предметы на крышке из неполированного дерева, была перевернута вверх дном. Рядом с вазой лежали кусочки разорванной мандариновой кожуры и несколько сухих зерен. Он смутно вспомнил, что уже видел их раньше… Поднял перевернутую вазу и начал изучать рассыпанные фрукты. Персики, яблоки, виноград… Потом, не оборачиваясь, позвал:
— Сержант!
Сержант Вели вразвалку подошел сзади.
— Кажется, вы говорили, что сиделка, мисс Диверси, заглядывала в приемную незадолго до появления этого… убитого человека?
— Ну да.
— Приведите-ка ее сюда, только очень вежливо, без шума. Я хочу ее кое о чем спросить.
— Конечно, мистер Квин.
Эллери терпеливо ждал. Через минуту сержант Вели вернулся, приведя с собой рослую сиделку с совершенно бледным лицом. Она поспешно отвела глаза от трупа.
— Вот она, мистер Квин.
— А, мисс Диверси. — Эллери повернулся к ней. — Насколько я понимаю, вы были в этой комнате сегодня вечером, примерно в половине шестого?
— Да, сэр, — ответила она нервно.
— Вы, случайно, не заметили на столе эту вазу с фруктами?
В ее глазах мелькнуло что-то похожее на испуг.
— С фруктами? Но… да, сэр. Честно говоря, я… я попробовала одну штучку.
— Великолепно! — улыбнулся Эллери. — Я даже не надеялся на такую удачу. А вы обратили внимание на мандарины?
— На мандарины? — Теперь она была действительно напугана. — Я… съела один из них.
— О… — На его лице появилось разочарование. — Значит, это вы оставили кожуру? — Он показал на остатки мандарина.
Мисс Диверси взглянула на стол:
— О нет, сэр. Кожуру я выбросила, вместе с косточками, вон в то открытое окно.
— А! — Разочарование на его лице исчезло и сменилось нетерпением. — Вы заметили, сколько мандаринов осталось в вазе после того, как вы съели один?
— Да, сэр. Два.
— Это все, мисс Диверси, — пробормотал Эллери. — Вы нам очень помогли. Проводите ее, сержант.
Вели туманно улыбнулся и повел сиделку к выходу.
Эллери повернулся и с глубоким интересом посмотрел на кучку нетронутых фруктов, лежащих на столе. Среди них был только один мандарин.
Глава 5
МАНДАРИНЫ И ДОГАДКИ
Доктор Праути говорил, не вынимая изо рта вонючей черной сигары: «Больше мне нечего вам сказать, инспектор. Ничего, кроме того, что уже сказал этот гостиничный доктор», — когда Эллери
