Гонория вытаращила глаза. В предыдущие два сезона леди Уинстед не выказывала особой надежды и заинтересованности.
– Надеюсь, мы не опоздаем к мадам Бровар, – задумалась мать.
Мадам Бровар? Первоклассная лондонская модистка? Гонория замерла. Всего несколько дней назад мать отправила ее за покупками вместе с кузиной Мэриголд с целью «найти что-нибудь розовое». Теперь же она хочет отправить Гонорию к мадам Бровар?
– Она не использует одну и ту же ткань дважды, – пояснила ее мать миссис Уэдерби, – поэтому и считается лучшей.
Миссис Уэдерби одобрительно кивнула, явно наслаждаясь беседой.
– Но дело в том, что если обратиться к ней слишком поздно, – леди Уинстед воздела руки к небу, – хороших тканей уже не остается.
– О, какой ужас, – ответила миссис Уэдерби.
– Я знаю, знаю. И хочу убедиться в том, что мы достанем Гонории в этом году подходящие цвета. Чтобы подчеркнуть ее глаза.
– У нее красивые глаза, – согласилась миссис Уэдерби. Она повернулась к Гонории: – Да-да.
– Мм, спасибо, – машинально поблагодарила Гонория. Странно видеть ее мать такой, ведущей себя как… как миссис Ройл, если быть абсолютно честной. – Думаю, мне пора в библиотеку, – произнесла она. Леди же погрузились в беседу о том, какой цвет лучше – розовый или лавандовый.
– Желаю удачи, милая, – сказала мать, даже не посмотрев в сторону дочери. – Говорю же вам, миссис Уэдерби, если вы возьмете более светлый оттенок барвинкового…
Гонория покачала головой. Ей нужна книга. И еще нужно поспать. И съесть кусочек пирога. И не обязательно в таком порядке.
Доктор Уинтерс заехал днем и объявил, что Маркус на пути к выздоровлению. Лихорадка прошла, нога заживала замечательно, и даже подвернутая стопа, о которой все забыли, больше не опухала.
Теперь жизнь Маркуса была вне опасности, и леди Уинстед объявила, что они с Гонорией собирают вещи и немедленно отправляются в Лондон.
– Уже сама эта поездка была весьма неожиданной, – поведала она Маркусу. – Сомневаюсь, что пойдут разговоры, учитывая нашу давнюю связь и плохое состояние вашего здоровья, но мы оба знаем – общество не будет столь снисходительно, если мы задержимся.
– Конечно, – пробормотал Маркус. Это даже к лучшему. Ему будет не хватать их, но сезон уже скоро начнется, и Гонории нужно вернуться в Лондон. Она незамужняя дочь графа и ищет подходящего мужа; ей следует быть там.
Он поехал бы и сам, следуя клятве, данной Дэниелу, и проследил бы, чтобы она не вышла замуж за идиота, но он должен лежать – приказ доктора – еще по крайней мере неделю. Потом он останется в доме еще на неделю или две, пока доктор Уинтерс не убедится в его здоровье. Леди Уинстед заставила Маркуса пообещать выполнять указания врача.
– Мы спасли вашу жизнь, будьте любезны не рисковать ею, – наказала она.
Пройдет почти месяц, прежде чем он сможет последовать за ними. Маркус находил это раздражающим.
– А где же Гонория? – спросил он леди Уинстед, хотя и не следовало задавать такой вопрос матери незамужней молодой леди. Но ему так скучно. И не хватает компании Гонории.
– Мы вместе выпили чаю, – ответила леди Уинстед. – Она сказала, что видела вас утром. Думаю, она собирается найти для вас в библиотеке несколько книг. Полагаю, вечером она их занесет.
– Я буду чрезвычайно благодарен. Я почти закончил… – Он посмотрел на прикроватный столик. Что он читал? – «Философские»…
Она подняла брови:
– Вам нравится?
– Честно говоря, не очень.
– В таком случае я попрошу Гонорию поторопиться с книгами, – с веселой улыбкой произнесла она.
– Жду с нетерпением, – сказал Маркус. Он тоже улыбнулся.
– Я уверена, она тоже, – ответила леди Уинстед.
В этом Маркус не был так уверен. Но все же если Гонория не хочет говорить о поцелуе, он тоже не будет говорить о нем. Сущий пустяк, правда. А если нет, ему стоит таким стать. Надо забыть о нем. Они быстро вернутся к прошлой дружбе.
– Думаю, она еще очень уставшая, – сказала леди Уинстед, – хотя не понимаю почему. Она проспала двадцать четыре часа, знаете?
Нет, он не знал.
– Она не покидала вас, пока у вас не спал жар. Я предлагала ее сменить, но она отказалась.
– Я в долгу перед Гонорией, – тихо произнес Маркус. – И перед вами тоже, как я понял.
Мгновение леди Уинстед молчала. Потом приоткрыла рот, как будто не зная, говорить или нет. Маркус ждал, зная: молчание – лучшее поощрение, и несколько секунд спустя леди Уинстед произнесла:
– Мы бы не приехали в Фензмор, если бы не Гонория.
Маркус не знал, что ответить.
– Я говорила ей – нам не следует ехать, это неприлично, мы не семья.
Глава 15
Прошло несколько часов. Маркус сидел в постели, даже не пытаясь притворяться, что читает «Философские исследования о сущности человеческой свободы», когда вошла Гонория. Она принесла с полдюжины книг, и вместе с ней пришла служанка с ужином.
Маркуса не удивило, что Гонория дождалась, пока кому-то еще понадобится войти в его комнату.
– Я принесла тебе несколько книг, – начала она, улыбаясь. Подождав, пока служанка поставит поднос на кровать, Гонория положила стопку на прикроватный столик. – Мама говорит, тебе необходимы развлечения. – Она вновь улыбнулась, правда, как-то натянуто, а затем развернулась и направилась вслед за служанкой из комнаты.
– Подожди! – торопливо окликнул Маркус. Он не мог позволить Гонории уйти. Нет, пока нет.
Она остановилась, повернулась и вопросительно взглянула на него.
– Посиди со мной, – попросил он, показав на кресло. Она медлила, и Маркус добавил: – Большую часть последних двух дней я провел наедине с собой. – Она все еще казалась неуверенной, поэтому он смущенно улыбнулся и сказал: – Боюсь, мне немного скучно.
– Только немного? – ответила Гонория, вероятно, не успев вспомнить, что собиралась воздержаться от беседы.
– Я в отчаянии, Гонория, – сказал он.
Она вздохнула, задумчиво улыбнулась и снова вошла в комнату. Гонория оставила дверь открытой; теперь, когда он уже не на пороге смерти, необходимо соблюдать приличия.
– Ненавижу это слово, – сказала Гонория.
– Отчаяние? – переспросил он. – Ты находишь его слишком часто применяемым?
– Нет, – вздохнула она, садясь в кресло рядом с кроватью. – Слишком часто подходящим. Ужасное чувство.
Он кивнул, хотя, по правде говоря, не понимал отчаяния. Одиночество – да, но не отчаяние.
Гонория тихо сидела рядом, положив руки на колени. Повисла долгая тишина, не неловкая, но и не очень уютная. Помолчав, Гонория сказала:
– Бульон.
Маркус опустил глаза на поднос, где стояла маленькая фарфоровая супница, накрытая крышкой.
– Кухарка назвала это «boeuf consomme», – продолжила Гонория чуть быстрее, чем обычно, – но это обычный говяжий бульон. Миссис Уэдерби настаивает на его чудодейственных целительных свойствах.
