убью вас.
Все ахнули, а Дейзи изобразила обморок, упав в сторону Айрис, которая не замедлила отойти, и Дейзи грохнулась на пол.
– О, послушайте, – ответил мистер Гримстон, – мы же не будем доводить дело до пистолетов на рассвете.
– Я говорю не о дуэли, – заметил Маркус, – я убью вас прямо здесь.
– Вы сошли с ума, – ахнул мистер Гримстон.
Маркус пожал плечами:
– Возможно.
Мистер Гримстон перевел взгляд с Маркуса на свою подругу, потом на толпу, потом обратно на свою подругу. Никто не дал ему совета, даже молчаливого, и поэтому, как и всякий денди, которому угрожают разбить лицо, он кашлянул, повернулся к Гонории и обратился к ее лбу:
– Приношу свои извинения, леди Гонория.
– Сделайте это, как следует, – прорычал Маркус.
– Я извиняюсь, – сжал зубы мистер Гримстон.
– Гримстон… – предупредил Маркус.
Наконец мистер Гримстон опустил взгляд, посмотрел Гонории в глаза и сказал:
– Пожалуйста, примите мои извинения.
Он выглядел жалко и кипел от гнева, но он это сказал.
– Спасибо, – быстро ответила она, пока Маркус не решил, что и это извинение не удовлетворительно.
– Теперь уходите, – велел Маркус.
– Как будто я мечтаю остаться, – фыркнул мистер Гримстон.
– Мне все же придется ударить вас, – покачал головой Маркус.
– Не нужно, – быстро сказала подруга мистера Гримстона, обеспокоенно кинув взгляд на Маркуса. Она вышла вперед, взяла Гримстона за руку и оттащила назад.
– Спасибо, – обратилась она к Гонории, – за приятный вечер. Вы можете быть уверены – если меня спросят, я скажу, что все прошло без происшествий.
Гонория так и не узнала, с кем разговаривает, но все равно кивнула.
– Спасибо Господу, наконец-то они ушли, – пробормотал им вслед Маркус, потирая костяшки пальцев. – Мне очень не хотелось еще кого-то бить. У твоего брата на редкость крепкий череп.
Гонория почувствовала, что улыбается. Глупый повод для улыбки, и еще более глупый момент. Дейзи лежала на полу, притворно стеная, леди Данбери рявкала «Ничего не случилось, проходите дальше» всем, кто мог ее слышать, а Айрис не переставала задавать вопросы.
Но Гонория ее не слышала.
– Я люблю тебя, – произнесла Гонория, когда Маркус посмотрел на нее. Она не могла больше сдерживаться. – Я буду любить тебя всегда.
Кто-то услышал ее и сказал кому-то еще, а те сказали еще кому-то, и уже через секунду все в комнате замолчали. И снова Маркус обнаружил себя в центре внимания.
– Я тоже люблю тебя, – четко и ясно сказал он. Потом на глазах у всех взял ее руки в свои, опустился на одно колено и произнес: – Леди Гонория Смайт-Смит, окажете ли вы мне честь стать моей женой?
Гонория попыталась сказать «да», но задохнулась от чувств. Поэтому просто кивнула. Кивнула сквозь слезы. Кивнула так быстро, что потеряла равновесие и рухнула в его объятия, когда он встал.
– Да, – наконец прошептала она. – Да.
Айрис позже рассказывала, что весь зал зааплодировал, но Гонория ничего не слышала. Был только Маркус, была она и его улыбка.
– Я собирался тебе сказать, – произнес он, – но ты меня опередила.
– Я не хотела, – призналась она.
– Я ждал подходящего момента.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала его, и в этот раз услышала аплодисменты.
– Думаю, это он и есть, – прошептала она.
И он, видимо, был согласен, потому что снова поцеловал ее. На виду у всех.
Эпилог
– Я не уверен, что с первого ряда открывается лучший вид, – сказал Маркус, с тоской оглядывая остальные пустующие ряды. Они с Гонорией прибыли на этот концерт Смайт-Смитов заранее – она хотела занять лучшие места.
– Дело не в обзоре. – Она внимательным взглядом оглядела первый ряд. – Дело в звуке.
– Уж это я знаю, – угрюмо заметил он.
– В любом случае даже звук – не главное. Главное – показать нашу поддержку. – Гонория широко улыбнулась и опустилась на выбранное место – первый ряд, самый центр. Вздохнув, Маркус сел справа от нее.
– Тебе удобно? – спросил он. Гонория в скором времени ожидала ребенка. Ей не следовало появляться на публике, однако она настояла на том, чтобы посетить концерт.
– Семейная традиция, – сказала она. И для нее такое объяснение было достаточным.
За это он ее и любил.
Теперь и у него тоже была семья. Пусть не такая большая, как клан Смайт-Смитов, в великом множестве которых он до сих пор ориентировался с некоторым трудом. Но зато своя. Он еще не привык к этому. Каждую ночь, ложась рядом с женой, он не мог до конца поверить, что она принадлежит ему. А он – ей. Семья.
А скоро их будет трое.
Поразительно.
– Сара и Айрис весьма раздражены, что им еще приходится выступать. – Гонория говорила шепотом, хотя рядом никого не было.
– Кто занял твое место?
– Гарриет, – ответила она и добавила: – Младшая сестра Сары. Ей только пятнадцать, но старше никого нет.
Маркус подумал, не спросить ли, насколько хорошо играет Гарриет, но решил, что лучше ему этого не знать.
– В квартете в этом году две пары сестер, – сказала Гонория, похоже, только что осознав это. – Интересно, случалось ли такое раньше?
– Леди Уинстед наверняка знает, – рассеянно заметил он.
– Или тетушка Шарлотта. Она достойна звания семейного летописца.
Кто-то прошел мимо них и сел в углу. Маркус огляделся и увидел – зал постепенно заполняется.
– Я так нервничаю, – возбужденно улыбнулась ему Гонория. – Я первый раз выступаю в роли зрителя.
Он удивленно моргнул:
– А как же годы перед тем, как ты начала играть?
– То было совсем другое. – Она кинула на него взгляд, говоривший «тебе не понять». – О, вот и они, вот и они. Скоро начало.
Маркус похлопал ее по руке и откинулся в кресле. Айрис, Сара, Дейзи и Гарриет заняли свои места.
Сара, кажется, застонала.
А потом они начали играть.
Это было ужасно.
Конечно, он знал, что выступление будет ужасно – так было всегда. Но каким-то образом за год он
