— Рад первым поприветствовать вас, милорд.
— Спасибо. Моя жена еще не спит?
— Полагаю, что она в Розовой гостиной, милорд. Скорее всего, читает.
Тернер скинул плащ.
— Это ее любимое занятие.
— Мы счастливы, что наша госпожа такая умная леди, — сказал дворецкий.
— Послушай, разве у нас в доме есть Розовая гостиная?
— Теперь есть, милорд. Это прежняя гостиная в западном крыле.
— Да? Значит, жена заново обставила эту комнату? Что ж, хорошо. Я хочу, чтобы она чувствовала себя здесь как дома.
— И мы все также на это надеемся, милорд.
Тернер улыбнулся. Миранда пользовалась большим уважением у слуг. Горничные просто обожали ее.
— Пойду и удивлю жену, — сказал Тернер и, миновав прихожую, повернул направо в сторону той гостиной, что раньше именовалась Западной.
Дверь была приоткрыта, и Тернер увидел, как мерцает свеча. Глупышка! Ей же темно читать при таком освещении.
Он распахнул дверь пошире и заглянул в комнату. Миранда лежала на диване, рот у нее был слегка приоткрыт, на животе красовалась книга, а поднос с ужином стоял рядом на столике. Она такая милая и такая беззащитная. У него заныло сердце. Как не вовремя ему пришлось от нее уехать! Он скучал без нее, думал о ней все время в Лондоне, но полностью осознал, насколько глубоко и сильно его желание быть с ней, только в этот момент — когда увидел ее, лежащую с закрытыми глазами и мирно спавшую. Грудь у нее размеренно поднималась и опускалась.
Сначала он решил ее не будить, но потом передумал. Надо разбудить Миранду и уложить в постель, и он это сделает.
Тернер подошел к дивану, отодвинул в сторону поднос с ужином и уселся на краешке стола, держа на коленях сверток.
— Проснись, доро… — Он запнулся, вспомнив, что жена запретила ему так ее называть. И тихонько дотронулся до ее плеча. — Проснись, Миранда.
Она заморгала и слабым спросонья голосом произнесла:
— Тернер?
— Здравствуй, киска.
Наплевать, если она не хочет, чтобы он ласково ее называл.
— Я уже… — она зевнула, — почти перестала тебя ждать.
— Я же сообщил, что приезжаю сегодня.
— Но дороги…
— Они оказались не такими ужасными.
Он смотрел на нее и улыбался. Кажется, жена со сна не помнит, за что злилась на него, а он не собирается ей напоминать. Он коснулся ее щеки.
— Я скучал без тебя.
Миранда встрепенулась:
— Правда?
— Очень. — Он помолчал. — А ты?
— Еще как! — Врать ни к чему, подумала она. Он же знает, что она его любит. — Ты успешно провел время в Лондоне? — вежливо осведомилась она.
— Я бы предпочел, чтобы ты была со мной, — ответил он, осторожно подбирая слова, чтобы ненароком не обидеть ее. — У тебя все в порядке?
— На несколько дней приезжала Оливия.
— Рад слышать.
Миранда кивнула. Потом пробормотала:
— Все равно у меня было много времени, чтобы обо всем подумать.
Наступило долгое молчание.
— Понимаю, — сказал он.
Она увидела, как Тернер положил на стол сверток, встал и зажег еще несколько свечей.
— Здесь темно.
— Я заснула еще засветло, — пояснила она, чтобы что-то сказать, словно между ними уже властвовал невысказанный уговор избегать теплых, сердечных слов.
— Да, сейчас рано темнеет. Ты, наверное, очень устала.
— Тяжело носить в животе еще одного человека.
Он улыбнулся:
— Уже недолго ждать.
— Да, конечно, но я хочу, чтобы этот последний месяц прошел как можно приятнее и спокойнее.
Слова повисли в воздухе.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать…
Она нервно сглотнула слюну. Господи, хоть бы она стояла, уперев руки в бока или скрестив на груди, да как угодно, но не лежала на диване в такой дурацкой неловкой позе!
— Я хочу сказать, что не могу продолжать жить так же, как раньше.
— Я полагал, что мы счастливы.
— Были. Я была. Мне так казалось… но я ошиблась.
— Либо ты была счастлива, либо нет, киска.
— Разве тебе непонятно? — Миранда с упреком взглянула на него. — Вижу, что до тебя не доходит.
— Не знаю, чего ты от меня хочешь, — ровным тоном произнес он, но они оба знали, что он лжет.
— Мне необходимо знать: как ты ко мне относишься, Тернер?
— Ну и вопрос! — Он не мог поверить своим ушам. — Как я к тебе отношусь? Черт возьми, ты моя жена. Что еще тебе необходимо знать?
— Только то, что ты меня любишь! — крикнула она, неуклюже вставая на ноги.
Он ничего не ответил — просто стоял, а щека у него нервно дергалась.
— Или объяви, что это не так. Я просто хочу выяснить, что ты чувствуешь, Тернер. Мне совсем не безразлично, что ты ко мне испытываешь. Если ты не… если ты не…
Миранда крепко зажмурила глаза и сжала ладони. Как все это сказать?
— Не важно, если ты меня не любишь, но я все равно должна знать.
— О чем, черт побери, ты говоришь? — Он в сердцах запустил пальцы в волосы. — Каждый день, каждую минуту я твержу тебе, что обожаю тебя.
— Тыне говорил этого. Только повторял, что в восторге оттого, что женился на мне.
— Да в чем тут разница? — едва не заорал Тернер.
— Может, тебе просто нравится быть женатым.
— После первого брака?
— Прости.
За то, что напомнила ему о Летиции, она может извиниться, но не за все остальное.
— Разница есть, — тихо сказала она. — И большая. Я хочу знать, как ты относишься ко мне, а не к тому, что я побуждаю тебя чувствовать.
Тернер встал у окна и оперся о подоконник. Она видела лишь его спину.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — отчетливо прозвучали его слова.
— Ты не хочешь понимать! Боишься подумать об этом. Ты…
Тернер обернулся к ней. Такого взгляда у него Миранда никогда не видела. Даже той ночью, когда он впервые ее поцеловал, сидя в одиночестве, пьяный, после похорон Летиции. Он медленно шагнул к ней,
