Швырнув в ножны клеймор, Финн в свою очередь принялся тискать в объятиях высоченного капитана отряда.
— Меня с моими людьми в прошлом месяце послали уладить небольшую стычку между Макдоналдами и Кемпбеллами. Сейчас возвращаемся в Англию — нужно успеть на коронацию.
— Ты слегка припозднился, — заметил Роб.
— Угу, — с широкой ухмылкой кивнул тот. На щеках у него появились ямочки, и оттого лицо сразу смягчилось и стало не таким суровым. — Когда я узнал, что туда должны приехать вожди главных кланов, то решил слегка повременить с отъездом.
Привстав на цыпочки, он с любопытством уставился на Давину, которая так и осталась сидеть в седле, предпочитая не выезжать на открытое место.
— А ты, я вижу, прихватил с собой семью?
Роб со смехом покачал головой:
— Не-а. Майри сейчас в Англии.
— Ну, тогда, значит, мне не стоит особо торопиться.
Спутники Роба, как по команде, заулыбались — кроме Колина. Угрюмая ухмылка на его физиономии вдруг напомнила Давине Роба, когда его что-то выводило из себя.
В широкой ухмылке капитана Коннора Гранта, с которой он смотрел на Давину, внезапно промелькнуло откровенное мужское восхищение.
— Твоя? — подмигнул он Робу, не в силах оторвать от нее глаз.
— Не-а… Она…
— Давина. — Подобрав валявшуюся на земле шапку, Финн нахлобучил ее на голову и бросился к окончательно смутившейся девушке. — Это мой брат, капитан Коннор Грант.
Коннор, обойдя Роба, шагнул к ней. Давина не могла оторвать от него глаз — мужчина двигался с непринужденной грацией крупного хищника, уверенного в своей силе и неуязвимости до такой степени, что ему нет нужды спешить, потому что добыча никуда от него не денется. С трудом подавив в себе желание юркнуть за спину Роба, она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
На капитане был такой же короткий военный камзол, что и на Эдварде, только более новый. Начищенные до блеска серебряные пуговицы сверкали и переливались на фоне алого бархата, облегавшего узкую талию и такие же широченные, как у Роба, плечи, словно перчатка. Как и у Финна, волосы капитана, рассыпавшиеся у него по плечам, когда он снял перед ней шляпу, оказались совершенно прямыми — чуть короче, чем у младшего брата, они переливались на солнце всеми оттенками льняного и медово-золотистого цвета.
Взяв руку Давины, он поднес ее к губам. И тут его взгляд остановился на Эдварде. Капитан застыл от удивления. Заметив это, Эшер вышел вперед и коротко представился.
— Позвольте также представить вам леди Давину Монтгомери, которая находится на моем попечении, — чопорно добавил он, не сводя глаз с ладони Давины, по-прежнему лежавшей в руке Коннора.
— На вашем попечении? — скептически переспросил Коннор, покосившись на Роба.
— Мы наткнулись на нее в аббатстве Святого Христофора, что сразу за Дамфриз, — объяснил Роб, невозмутимо отодвинув Эдварда в сторону.
— Они сожгли аббатство дотла, — не утерпев, влез в разговор Финн. — Когда мы подъехали, от него осталась только пара головешек, представляешь? И тогда Роб…
— Кто сжег аббатство?
Выпустив наконец руку Давины, Коннор, сразу словно забыв о ней, повернулся к Робу.
— Голландские наемники, — угрюмо буркнул Роб. — Правда, мы не уверены, по чьему приказу они действовали, герцога Монмута или графа Аргайла. Они перебили всех монахинь. И уничтожили отряд капитана Эшера до последнего человека.
Челюсть капитана Коннора окаменела, на скулах заходили желваки. Он снова повернулся к Эшеру — ярость, исказившая его лицо, сменилась сочувствием.
— Что ваши люди делали в аббатстве? — коротко спросил он.
Видя, что Эдвард мнется, не зная, что ответить, он повернулся к Давине, ожидая объяснений, но та поспешно отвела глаза в сторону. Она не собиралась рассказывать ему правду. Может, капитан Грант и приходится ей кузеном, решила она, однако она знала не понаслышке, как мало иной раз значат семейные узы.
— Коннор, — вмешался Роб, чтобы положить конец этой неловкой сцене. — Уже темнеет. Если вы станете тут лагерем, я объясню тебе все, что ты желаешь знать.
— Угу, идет. Мои люди сейчас займутся этим, — охотно согласился Коннор. — Мы уедем с рассветом. Если Монмут снова в Англии и к тому же обнаглел до такой степени, что напал на солдат его величества, я должен как можно скорее сообщить об этом королю.
Давина, с беспокойством гадая, что он расскажет Коннору, закусила губу. Впрочем, успокаивала она себя, Робу почти ничего не известно. Мысленно поздравив себя с тем, что благоразумно держала язык за зубами, она немного повеселела.
— Итак, ты уверен, что люди, напавшие на аббатство, были голландскими наемниками?
Коннор вместе с Робом задумчиво прохаживались по берегу. На небе ослепительно сияла луна. Они старались не слишком удаляться от лагеря, чтобы в случае чего успеть поднять тревогу. — Ты сам-то их видел?
— Угу, а то как же. Вернее, то, что от них осталось. Сказать по правде, я не знал, кто они, это потом уже девушка мне рассказала.
— А не могла она ошибиться?
Роб пожал плечами. Сам он был уверен, что Давина не ошиблась.
— А Эшер?
Коннор оглянулся на лагерь — сидевший у огня темноволосый капитан молча следил за ними взглядом.
— Судя по его словам, — продолжал Роб, — во главе тех, кто напал на аббатство, был адмирал Джиллс.
— Джиллс?
Вздрогнув, Коннор вновь повернулся к Робу.
— Угу. Ты его знаешь?
— Слышал о нем. Сущий дьявол, а не человек. — Коннор озабоченно провел рукой по голове. — Плохая новость для короля. Хотя Джиллс служит герцогу Монмуту, ходят слухи, что у него какие-то шашни с Вильгельмом Оранским.
Какое-то время Роб молча переваривал эту информацию.
— Итак, — угрюмо пробормотал он спустя какое-то время, — получается, у нашего короля есть враги куда более могущественные, чем он думает.
— Угу. Это точно, — уныло согласился Коннор. — После того как Монмута выдворили из страны, принц Вильгельм неизменно отрицал всякую связь с ним — впрочем, как и с Аргайлом, Джиллсом да и с любым из тех, кто всячески противится распространению католицизма. Мой дядя поклялся, что, бывая в Нидерландах, не встречал в окружении принца ни Джиллса, ни Монмута, к тому же не следует забывать, что Вильгельм — зять короля Якова. И пока против него нет прямых доказательств, их отношения с королем по-прежнему остаются хорошими.
— Кажется, я понимаю, почему Вильгельм спит и видит, как бы свергнуть Якова с престола, — пробормотал Роб, впервые сообразив, что политика, проводимая Англией, так или иначе может повлиять и на судьбу его клана. — Если Якова не станет, наследницей окажется его дочь Мария, супруга Вильгельма. Но что при этом выигрывает Монмут?
— Ты забыл, что герцог Монмут — побочный сын короля Карла II.
Роб, остановившись, растерянно смотрел на кузена. Какой в этом смысл, думал он. Если Монмуту удастся свергнуть короля, трон все равно достанется Марии Стюарт, как старшей — и законной — дочери Якова. Тогда для чего Вильгельму поддерживать человека, способного помешать его супруге взойти на английский престол? Кстати, в тот раз, когда Давина рассуждала о новом короле и проводимой им политике,
