Каллума душа ушла в пятки.
— Я не ставлю под сомнение твои героические усилия спасти ее, — проворчал он. — Но теперь нужно решить, как быть дальше.
— Я уже решил, — вызывающе бросил Роб.
Тристан вновь навострил уши, но старший брат притворился, что не заметил этого.
— Боюсь только, что мое решение вряд ли тебя обрадует.
На скулах Каллума заходили желваки. Было заметно, что он едва сдерживается.
— Похоже, ты неравнодушен к этой девушке, — сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, снова заговорил Каллум. — Но какие бы чувства ты ни питал к ней, есть законы, которым мы обязаны повиноваться.
— А если мы не можем им повиноваться? — глядя в глаза отцу, бесстрашно спросил Роб. — Что тогда, отец? Скажи, а сам-то ты повиновался им в те времена, когда даже называться Макгрегором было запрещено под страхом смерти?! А когда украл одну из Кемпбеллов и женился на ней?
— Нет, сын, но…
— Нет. Плевать он хотел на законы. — Кейт, отложив ложку, безмятежно промокнула рот салфеткой. — У нас с отцом и в мыслях не было заставлять тебя сделать что-то такое, что было бы противно твоей совести, Роб. Мы оба понимаем, что принцессе угрожает смертельная опасность. Мы знаем, что более безопасного места, чем Кэмлохлин, вряд ли удастся найти. Разве я не права, муж?
Судя по взгляду, который предводитель клана метнул на жену, Каллум Макгрегор явно сдавал позиции. И, похоже, не слишком радовался тому, что все сидевшие за столом стали свидетелями его поражения. В глазах Каллума вспыхнул огонек. От уже открыл было рот, собираясь что-то сказать, но, к счастью, Роб его опередил:
— Где бы она ни была, ей повсюду будет угрожать опасность. Единственное место, где ей не нужно опасаться за свою жизнь, это Кэмлохлин.
Каллум снова открыл рот, но на этот раз инициативу перехватила Кейт:
— Да… но король никогда не позволит…
— Кэти, — одним словом Каллум добился того, что все сидевшие за столом, в том числе и его собственная жена, разом захлопнув рты, почтительно умолкли, ожидая, что скажет вождь клана, — если ты будешь перебивать меня всякий раз, как мне вздумается открыть рот, я отведу сына к себе в комнату, и мы обсудим это наедине.
— Прости, — извинилась Кейт, правда, это прозвучало слегка натянуто.
Избегая смотреть мужу в глаза, она отвела глаза в сторону, но Дави на успела заметить мелькнувшую в глазах Кейт обиду.
А через мгновение она убедилась, что Каллум Макгрегор безумно любит жену. Какое-то время он не сводил с Кейт глаз, словно умоляя ее взглянуть на него. Так и не дождавшись этого, он глухо выругался. А потом робко, словно влюбленный мальчик, потянулся и накрыл ее руку своей.
Этого оказалось достаточно, чтобы прощение было ему даровано. Кейт улыбнулась, лицо ее просветлело. Она незаметно сжала пальцы мужа.
Давина с трудом подавила вздох. Именно об этом она всегда мечтала — год за годом сидеть рядом с мужем, которому она будет дороже его собственной гордости, человеком суровым и непреклонным с виду, но который будет таять, точно воск, при одном только взгляде на нее. Она хотела лишь одного — чтобы Роб принадлежал ей навсегда. И она чертовски устала от того, что другие навязывают ей свою волю.
Будь что будет. Приняв решение, Давина сжала руку Роба. Конечно, Каллум заметил это. Его лицо потемнело, но Давина смело встретила его взгляд.
— Милорд, я хочу остаться здесь. Я люблю вашего сына и не хочу расставаться с ним. И я готова нарушить любой закон — ослушаться воли короля и пойти против вашей отцовской воли, — если кто-то из вас попробует нас разлучить.
В зале стало тихо. Каллум молчал. Кейт на мгновение, казалось, даже перестала дышать… впрочем, как и остальные сидевшие за столом.
— Отец… — первым нарушил молчание Роб, украдкой погладив руку Давины, — она теперь моя жена.
Кейт зажмурилась. Ее муж, вскочив со стула, вытаращил глаза. Его недоверчивый взгляд упал на Мэгги с мужем.
— Это правда?! — прогремел он.
Сестра молча кивнула. Кулак Каллума с грохотом обрушился на стол, кружки с жалобным звяканьем разлетелись в разные стороны.
— Ушам своим не верю! Да его вздернуть за это мало!
— Нет, Каллум, — кинулась на защиту любимого племянника Мэгги. — Ничего страшного пока не произошло. И не произойдет — до тех пор, пока король не будет знать, где она и что с ней.
Тщательно выбирая слова, она изложила угрюмо насупившемуся брату идею Роба выдать Давину за послушницу по имени Элайн. Слушая Мэгги, брат ее мрачнел на глазах. И Давина с горечью была вынуждена признать, что их выдумка звучит на редкость жалко.
Коротко кивнув в знак того, что все понял, Каллум Макгрегор бросил на сына испепеляющий взгляд.
— Похоже, ты так до конца и не понял, что ты сделал. Вы оба до того ослеплены своими чувствами, что вам дела нет до того, что теперь будет. Ладно, раз так, я вам скажу. То, что ты женился на ней, в глазах короля ничего не значит! Брак будет аннулирован незамедлительно, а ее отвезут в Англию — силой, если понадобится. А тебя, сын, вздернут — за то, что осмелился обесчестить дочь короля Англии и за оскорбление его величества. Или же — если ее отец будет склонен проявить к тебе милосердие — бросят в темницу, где ты будешь гнить до конца своих дней. Я…
Дальше Давина не слушала. Закрыв лицо руками, она зарыдала.
— Прости, милая, если мои слова разрывают тебе сердце, — невольно смягчившись, пробормотал лэрд. — Но ты должна это знать.
Повернувшись к Робу, Каллум уставился на него с таким видом, будто видел его впервые в жизни.
— Роб, как ты мог?! Неужели ты не подумал об этом прежде, чем везти ее сюда? Какого дьявола… где была твоя голова?! Жениться на королевской дочке только потому, что ты, видите ли, решил оставить ее себе! Неужели тебе не пришло в голову, что Яков явится сюда? А он придет, попомни мои слова! И когда это случится, не вздумай сказать ему, что сделал ее своей женой! Ты меня слышишь?! — Каллум покосился на Давину. — И ты тоже! Иначе это может стоить жизни моему сыну!
Давина молча кивнула. Конечно, он прав, с горечью подумала она. Они с Робом с самого начала это знали… но все это время жили как во сне, стараясь не думать о том, что их ждет.
Давина скорее почувствовала, чем услышала, как Роб поднялся из-за стола. Когда он заговорил, голос его звучал также жестко, как голос отца. Каждое его слово, будто стальной клинок, вонзалось в ее сердце.
— А если она носит под сердцем моего сына? Что тогда, отец? Как мы объясним ему, почему выгнали из дома его мать? Я дал тебе возможность сказать, теперь послушай, что скажу я. Когда случится то, о чем ты говоришь, я сделаю то, что должен сделать. Но я не оставлю ее, слышишь? И не позволю увезти ее из Кэмлохлина — что бы ты ни говорил. Она останется здесь, даже если мне придется пойти против воли отца и других членов клана.
Роб, потянув Давину за собой, уже повернулся было, чтобы уйти, но сильная рука отца удержала его.
— Ладно, сын… я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, когда ты намерен твердо стоять на своем. — Каллум с трудом заставил себя улыбнуться, но было заметно, чего ему это стоило. Он бросил взгляд на жену, потом снова повернулся к сыну. — Мы что-нибудь придумаем, обещаю. И когда придет время, клан будет на твоей стороне.
— Твой отец очень привязан к своей семье, — прошептала Давина, когда они с Робом поднимались по лестнице, ведущей в их спальню. — Кстати, ты во многом похож на него.
Она уже решила, что ни за что не скажет ему о принятом ею решении. Что толку? Роб только снова
