— Спасибо…
— Уилл.
Вот нахал, возмутился Роб. Можно подумать, она спрашивала, как его зовут! Собственно говорящие спрашивала, но…
—
— Уилл, — оборвал кузена Роб, даже не пытаясь скрыть раздражения, — оставь девушку в покое.
Девчонка устала, не стоит приставать к ней сейчас, решил он. И плевать, понравится это Уиллу или нет.
— Ладно.
Покосившись на Роба, кузен понимающе ухмыльнулся. И тут же спрятал ухмылку, натолкнувшись на свирепый взгляд Роба.
— Поеду на разведку. Эй, парни, за мной!
Он поскакал вперед. Финн с Колином последовали за ним.
Убедившись, что они наконец остались одни, Роб опять уставился на макушку Давины. Господи… во что он их втянул? Нужно было, конечно, расспросить ее о том, что тут случилось, вздохнул он. Ладно, потом, когда она немного отдохнет. Его до сих пор мучил стыд за то, что он сразу не додумался предложить ей воды… но он же не нянька, чертыхнулся Роб. Он — воин! Конечно, он способен испытывать сострадание, но излишняя мягкотелость воину ни к чему. И хотя его с детства окружали женщины, он понятия не имел, как их утешать, когда они плачут.
Склонившись к уху девушки, Роб предложил ей то единственное, что он умел. То, что он мог ей дать. Защиту.
Глава 4
«Со мной тебе ничего не грозит, милая!» Шепот горца у самого уха прозвучал как клятва. И пока Давина, затаив дыхание, наблюдала, как один из его молодых спутников — кажется, Уилл — старается извлечь застрявший у него в плече наконечник стрелы, слова эти не давали ей покоя.
Неяркие лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь кружевной шатер листьев, под которым они решили разбить свой лагерь, позолотили лицо их предводителя — того самого, что вынес ее из огня, мужчины, который поклялся защищать ее. Его спутники называли его Робом. Он был едва ли не на голову выше всех остальных, а может, ей только так казалось из-за того, что от него исходило ощущение несокрушимой уверенности в себе и силы, чему не мешала даже торчавшая в плече стрела. Он казался сильнее и больше остальных мужчин. С первого взгляда было понятно, что такой человек способен на многое.
Но под силу ли ему защитить ее? Ей отчаянно хотелось верить, что он действительно намерен это сделать — вероятно, еще потому, что все, кого она знала, были мертвы. Если окажется, что и этот Роб принадлежит к числу ее врагов, значит, ей больше не на что надеяться.
Давина была не глупа. Если Эдвард вместе с сотней своих людей не смогли защитить ее — хотя, видит Бог, они пытались, — то что уж говорить о Робе? Четверо шотландских горцев, двое из которых совсем зеленые юнцы, при всем своем желании не смогут противостоять целой армии. Или… смогут? Святые небеса, какой же у них дикарский вид, подивилась она, с этими голыми, волосатыми ногами и огромными мечами, при каждом движении колотившими их по бедрам. Кстати, что они делали возле аббатства? Что у них на уме? Действительно ли они намерены отвезти ее в какое-то безопасное место или собираются вместо этого передать ее в руки ее врагов? Как бы там ни было, она — неподходящая для них компания. Если намерения их чисты, тогда из-за нее их просто убьют. Конечно, можно было прямо спросить, кто их послал — случайно, не те, кто охотился за ней? Только вряд ли они скажут правду, решила Давина.
Как ее врагам удалось напасть на ее след, спрашивала себя Давина, да еще прямо перед коронацией? Кто-то явно сообщил им, где ее искать. Но кто?
Сестры никогда не скрывали от нее правду. Давина знала, почему ее отняли у матери, когда она была еще совсем крошкой, и отправили в аббатство Святого Христофора. Давина хорошо понимала, какую ценность она представляет… двойную ценность, с горечью поправилась она, учитывая, какую цену заплатили те, кого она любила. Когда в аббатстве появился посланный королем Карлом Эдвард, он сказал, кто хочет ее смерти. Видит Бог, их оказалось немало. Откровенный разговор с Эдвардом посеял в ее душе мутный, похожий на липкую паутину страх, который иногда сгущался настолько, что казалось, его можно потрогать руками. Она не винила Эдварда — девушка хорошо понимала причину, по которой он решился это сделать. Не знать о нависшей над тобой угрозе иной раз куда опаснее, чем встретиться с ней на поле боя. С тех пор она жила в страхе, никогда не зная, что сулит ей завтрашний день, кожей ощущая опасность, которая подстерегала повсюду.
Она смотрела, как Роб, подойдя к журчавшему между деревьев небольшому ручейку, нагнулся к воде. Несколько минут назад она сама прополоскала в том же ручье свои длинные волосы, стараясь хоть как-то отбить пропитавший их запах гари. Набрав в ладони воды, Роб принялся умываться. Всю свою жизнь она провела в окружении мужчин, среди воинов, но ни один из них не казался таким могучим, как этот дикарь, да и шириной плеч им до него было далеко. Не в силах отвести от него взгляд, она молча смотрела, как он обходит разбитый на полянке лагерь. Давина с удивлением отметила, что он двигается с той надменной гордостью и спокойной уверенностью в себе, которой обладают лишь те, чьи предки веками привыкли повелевать. Перехватив ее взгляд, шотландец в свою очередь принялся с любопытством разглядывать ее, и она поспешила отвести глаза в сторону.
— А знаешь, девушка, — проговорил он, и Давина вспыхнула, почему-то уверенная, что он направляется к ней, — если бы моя сестра умела держаться с таким же хладнокровием, как ты, она наверняка бы уже нашла себе мужа.
С губ Уилла, успевшего к этому времени разжечь костер, слетел ехидный смешок. Этот малый — воплощенный соблазн, решила Давина, когда он с широкой ухмылкой подмигнул ей. В нем было что-то от волка… эти прозрачные светло-серые глаза, особенно странные на фоне смуглой кожи, хищная усмешка на тонких губах, между которыми ослепительно блестели белые и острые, как у хищника, зубы. Впрочем, женщинам он наверняка нравится, решила она.
— Оставь Майри в покое, — набычившись, проворчал парнишка, тот самый, что совсем недавно бросил Робу открытый вызов, упрямо отказавшись возвращаться в Англию.
На первый взгляд ему было не больше девятнадцати, худощавый и гибкий, как лоза, он словно родился в седле. Из-под темных прядей шелковистых волос, спадавших ему на лоб, сверкали глаза, переливавшиеся всеми оттенками изумрудно-зеленого и золотисто-карего цвета, удивительные глаза, в которых иной раз вспыхивал опасный огонек, очень похожий на тот, что тлел в глазах Роба.
— Мы оба знаем, почему она до сих пор не вышла замуж.
— Угу, твоя правда, Колин, — расхохотался Уилл, подбрасывая веток в костер. — Парни до смерти ее боятся.
— Сдается мне, Колин имел в виду моего брата Коннора.
— И его в том числе, Финн. Хотя, если честно, я не виню Коннора, что он предпочел сбежать в Англию.
Глаза Уилла смеялись. Он явно, не стесняясь, дразнил второго юношу, чья внешность поразила Давину с первого взгляда.
Спутники называли его Финн. Украдкой разглядывая его, Давина подумала, что Господь в своей милости решил послать ей на помощь одного из самых прекрасных своих ангелов — из числа шотландцев, разумеется. Из-под изумрудно-зеленой, под цвет его глаз, шапочки спадали длинные, совершенно прямые волосы того же оттенка светлого золота, что у нее самой. Ей становилось легче на душе оттого, что она просто смотрела на него. В отличие от Колина, такого же смуглого, темноволосого и немного опасного, как Роб, Финн был так неправдоподобно красив, что Давина от души пожалела ту девушку, которой суждено влюбиться в него.
