Оливия метнулась к другому краю кровати, когда он шагнул к ней.
—Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Это связано с каким-то мужчиной, — потребовал он. — Да? Это поэтому вы придумали невероятную сказку о больном родственнике.
—Это не сказка, — выпалила она.
—Скажи мне правду.
Она сжала губы.
—Оливия. — Сверлил он ее хищным взглядом.
—Тернер, — ее голос стал пронзительным. — Я не люблю этот твой взгляд. Я позову маму.
—Мама не доходит мне и до плеча. И она не сможет помешать задушить глупого ребенка.
—Тернер, ты с ума сошел.
—Кто он?
—Я не знаю, — вспыхнула она. — Я не знаю.
—Значит, есть кто-то.
—Да! Нет! Никого нет!
—Что, черт побери, происходит. — Ревность, чистая и неистово горячая захлестнула его.
—Ничего.
—Скажи мне, что случилось с Мирандой. — Он кружил вокруг кровати, пока не загнал Оливию в угол. Это был очень примитивной способ. Он боялся, что может потерять Миранду, и боялся, что с ней что-то произошло. Что если что-нибудь случилось с ней? Он никогда не думал, что благополучие Миранды может вызвать такое удушающее беспокойство. Но это было так. Господи! Это было ужасно. Он никогда так не беспокоился о ней.
Взгляд Оливии заметался, пока она искала способ от него убежать.
—Она в порядке, Тернер. Клянусь в этом.
Его большие руки спустились ей на плечи.
—Оливия, — сказал он низким голосом. Его синие глаза опасно мерцали яростью. — Я собираюсь сказать тебе кое-что. Когда мы были детьми, я никогда не бил тебя, несмотря на веские причины. — Он сделал паузу, угрожающе наклоняясь. — И я не склонен начинать это делать сейчас.
Ее нижняя губа начала дрожать.
— Но, если ты не скажешь мне прямо сейчас, в какую неприятность попала Миранда, ты действительно об этом сильно пожалеешь.
Тысячи эмоции исказили лицо Оливии, большинство из которых было связано с паникой и страхом.
—Тернер, — взмолилась она. — Она моя самая близкая подруга. Я не могу потерять ее доверие.
—Что с ней не так? — повторил он.
—Тернер…
—Скажи мне!
—Нет, я не могу, я … — Оливия побледнела. — О, Боже мой!
— Что?
—О, Боже мой! — задышала она взволнованно. — Это — ты!
Тернер еще ни разу не получал пощечины ни от сестры, ни от кого-нибудь еще….
—Как ты мог! — кричала Оливия, молотя кулачками по его груди. — Как ты мог! Ты животное! Ты слышишь меня? Животное! Это нечестно, что ты оставил ее.
Тернер неподвижно стоял в течение всей ее тирады, пытаясь осмыслить ее слова и гнев.
—Оливия, — медленно сказал он. — О чем ты говоришь?
—Миранда беременна, — яростно зашипела она. — Беременна!
Руки Тернера опустились, и он с размаху сел на кровать.
— Предполагаю, ты — отец! — сказала она холодно. — Это отвратительно. Ради Бога, Тернер. Ты же ей как брат!
Его ноздри раздулись.
— Не совсем.
— Ты же старше, чем она, и более опытный. Ты не должен был ее обманывать.
— Я не собираюсь объяснять тебе свои действия, — отрезал он холодно.
Оливия фыркнула.
— Почему она не сказала мне?
— Ты был в Кенте, если помнишь, выпивал и развратничал….
— Я не развратничал, — перебил он ее. — У меня не было другой женщины после Миранды.
— Прости, но в это трудно поверить, братец! Я презираю тебя. Выйди из моей комнаты.
— Беременна, — повторил он, как будто это могло помочь поверить. — Миранда. Ребенок. Бог мой!
— Немного поздновато для молитв, ты не находишь? — сказала Оливия пронзительным голосом. — Твое поведение хуже, чем просто предосудительное.
— Я не знал, что она беременна.
— Это имеет значение?
Тернер не ответил. У него не было ответа, когда он знал, насколько сильно ошибся. Он обхватил голову руками. В голове роились тысячи мыслей. Боже, если подумать каким эгоистичным он был… Он отложил объяснение с Мирандой просто потому, что был ленив. Он думал, она будет ждать его здесь, когда он вернется. Потому что….Просто…
Это было то, что она делала. Разве она не ждала его в течение стольких лет? Она не сказала….
Он был ослом. И не было никакого объяснения или оправдания. Он допустил это, а затем воспользовался преимуществом…и…
Никогда в самых диких мыслях, он не смог бы представить, что она окажется за триста миль от него, справляясь с беременностью, которая очень скоро обернется внебрачным ребенком.
Он просил сообщить ему, если это случится. Почему она не написала? Почему ничего не сказала?
Он посмотрел на свои руки. Они выглядели странными и чужими, когда он сгибал пальцы, а мышцы были напряженными и неуклюжими.
— Тернер?
Он мог слышать сестру, шепчущую его имя, но не мог ей ответить. Он чувствовал движения горла, но не мог ни говорить, ни дышать. Все что он мог делать это сидеть как дурак, и думать о Миранде.
Одна.
Она была одна и вероятно напугана. Она была одинока, когда могла бы быть уже замужем и удобно устроиться в доме, в Нортамберленде, где есть свежий воздух и полезная еда, и где он мог бы не спускать с нее глаз.
Ребенок.
Забавно, он всегда предполагал, что род продолжит Уинстон. Теперь же он ничего не хотел так сильно, как подержать в руках своего ребенка. Он надеялся, что это будет девочка. Он надеялся, что у нее будут карие глаза. Наследника он сможет получить позже. С Мирандой в постели об этом не стоило волноваться.
— Что ты собираешься делать? — потребовала ответа Оливия.
Тернер поднял голову. Его сестра стояла перед ним, воинственно уперев руки в бока.
— А что ты думаешь, я собираюсь с этим делать? — спросил он в свою очередь.
— Не знаю, Тернер. — На это раз в голосе Оливии сквозило сомнение. Тернер понял, что это было не возражение. Это был вызов. Оливия не была уверена, что он поступит честно.
Тернер никогда не чувствовал себя таким низким человеком.
Он встал, прочистил горло, и дрожащим глубоким голосом произнес:
—Оливия, дай, пожалуйста, адрес Миранды в Шотландии.
—С удовольствием. — Она прошла к столу, схватила лист бумаги и небрежно написала пару строчек. — Вот.
Тернер взял клочок бумаги свернул его и положил в карман.
—Спасибо.
Оливия демонстративно не ответила ему.
