– Очевидно, мне придется быть очень, очень осторожным, – объявил он.
Кейт хихикнула. Не смогла сдержаться. Она любила этого мужчину, а он любил ее и, наверное, понятия не имел, что они проживут вместе до глубокой старости. Этого довольно, чтобы свести с ума любую женщину. Даже со сломанной ногой.
– Потешаешься надо мной? – осведомился он, надменно поднимая бровь.
Кейт, смеясь, покачала головой, и Энтони проворно скользнул в постель рядом с ней.
– Мне такое в голову бы не пришло.
– Прекрасно! – воскликнул он. – Потому что мне нужно сказать тебе что-то очень важное.
– Правда?
– Абсолютная. Пусть в этот вечер мне нельзя показать, как сильно я тебя люблю, но высказать все я могу.
– А я никогда не устану слушать, – заверила Кейт.
– Но запомни, потом я обязательно расскажу, как бы хотел показать тебе.
– Энтони! – взвизгнула она.
– И думаю начать с твоего ушка. Да, определенно с ушка. Я поцелую его, прикушу, а потом…
Кейт охнула. Неловко заерзала. И влюбилась в него с новой силой.
И пока он шептал ей на ухо милые пустячки, у нее возникло странное ощущение, словно она вдруг обрела способность провидеть будущее. Каждый день был полнее и богаче предыдущего, и каждый день она влюблялась, влюблялась, влюблялась…
Возможно ли влюбляться в одного и того же мужчину снова и снова, день за днем?
Кейт вздохнула, поудобнее устраиваясь на подушках. Позволяя себе наслаждаться его бесстыдными словами…
Ей-богу, она обязательно попытается.
Эпилог
Лорд Бриджертон отпраздновал свой день рождения, – насколько известно автору, ему исполнилось тридцать девять, – дома, со своей семьей.
Автора в гости не пригласили, тем не менее подробности торжества достигли ее внимательного слуха, и, похоже, оно прошло очень весело. День начался с короткого концерта: лорд Бриджертон играл на трубе, а леди Бриджертон – на флейте. Миссис Бэгуэлл, сестра леди Бриджертон, вызвалась аккомпанировать на фортепьяно, однако предложение было отклонено.
По словам вдовствующей виконтессы, более отвратительной какофонии ей не приходилось слышать, и нам сообщили, что в конце концов юный Майлз Бриджертон вскочил на стул и умолял своих родителей остановиться.
Нам также сказали, что никто не пожурил мальчика за грубость. Наоборот, когда лорд и леди Бриджертон отложили инструменты, в комнате раздался общий вздох облегчения.
– Должно быть, у нее шпион в нашем доме, – заявил Энтони, качая головой.
Кейт, которая в эту минуту расчесывала волосы, готовясь ко сну, засмеялась:
– Она даже не знает, что твой день рождения был не вчера, а сегодня.
– Это пустяки, – проворчал он. – У нее непременно есть шпион в доме. Другого объяснения у меня нет.
– Ты прав, все остальное она описала очень точно, – подтвердила Кейт. – Говорю тебе, я всегда восхищалась этой женщиной.
– Мы были не так уж плохи, – запротестовал Энтони.
– Мы были ужасны.
Отложив щетку, она подошла к мужу:
– Мы всегда ужасны. Но по крайней мере мы честно пытаемся.
Энтони обнял жену за талию и оперся подбородком о ее макушку. Редко что доставляло ему ощущение такого покоя и довольства, как близость жены. Просто держать ее в объятиях – это уже счастье. Он вообще не понимал, как мужчина может выжить в этом мире без любимой женщины.
– Уже почти полночь, – пробормотала Кейт. – Твой день рождения подходит к концу.
Энтони кивнул. Тридцать девять. Он никогда не думал, что протянет столько.
Нет, неправда. С того момента, как он впустил Кейт в свое сердце, его страхи медленно таяли. Но все же хорошо, когда тебе тридцать девять. Вселяет надежду.
Большую часть дня он провел в кабинете, глядя на портрет отца. Разговаривая с ним много часов подряд. О троих детях, которых родила ему жена. О браках своих братьев и сестер и об их ребятишках. О своей матери. О том, как она занялась живописью, проявив в этом занятии немалые способности. О Кейт, о том, как она освободила его душу, и о том, как он сильно ее любит.
Именно этого отец и желал для него. Для всех своих отпрысков.
Часы на каминной полке пробили двенадцать. Энтони и Кейт не произнесли ни слова, пока не отзвучал последний удар.
– Вот и все, – прошептала Кейт. Энтони кивнул.
