Главное – не влюбиться в нее. А это не так уж и сложно. Богу известно, она сводит его с ума своей страстью к непрерывным спорам. Но их брак вполне может быть удачным. Можно наслаждаться ее дружбой и телом и этим ограничиться. Глубже его чувства не зайдут.
А после его смерти Кейт сумеет воспитать его сыновей. Лучшей матери на всем свете не сыщешь. Это дорогого стоит.
– У нас все получится, – заверил он. – Вот увидите.
Она явно сомневалась в столь благополучном исходе дела, но все же кивнула. Да и что остается делать? Самая отъявленная сплетница Лондона застала девушку в тот момент, когда мужчина прижимался губами к ее груди. Если бы он не сделал предложения, репутация Кейт была бы погублена навеки.
А если она откажется выйти за него… ее посчитают не только падшей женщиной, но и полной идиоткой.
Энтони неожиданно встал.
– Матушка! – рявкнул он и, оставив Кейт на скамье, подошел к матери. – Мы с моей невестой желали бы остаться одни.
– Разумеется, – пробормотала леди Бриджертон.
– Вы считаете это мудрым решением? – не удержалась миссис Федерингтон.
Энтони подался вперед и прошептал на ухо матери:
– Если вы немедленно не уберете эту ведьму отсюда, я убью ее голыми руками.
Леди Бриджертон поперхнулась смехом, кивнула и даже сумела выдавить:
– Конечно.
Ровно через полминуты Кейт и Энтони остались одни. Он повернулся к ней; она встала и направилась к нему.
– Нам нужно немедленно уйти подальше от дома, – пробормотал он, беря ее под руку.
Он шагал широко и решительно. Кейт то и дело спотыкалась, стараясь не отстать.
– Милорд, – спросила она на бегу, – вы считаете, что это мудро?
– Повторяете слова миссис Федерингтон? – усмехнулся он, ни на миг не останавливаясь.
– Не дай Бог! – пробормотала она, – но вопрос остается вопросом.
– Думаю, что очень мудро, – заявил он, утаскивая Кейт в беседку. Правда, она была открыта с четырех сторон, но окружена кустами сирени, сквозь которые было не так-то легко разглядеть, что творится внутри.
– Но…
Он улыбнулся. Медленно.
– Знаете, вам бы только спорить.
– Вы привели меня сюда, чтобы сказать это?
– Нет. Я привел вас сюда, чтобы сделать ЭТО.
И не успела она раскрыть рот, не успела даже вздохнуть, как он завладел ее губами в жадном, пламенном поцелуе. Требовательном поцелуе, забиравшем все, что она могла дать, и требующем еще большего. Огонь, горевший в ней, взметнулся до самого неба и горел даже жарче, чем в ту ночь в его кабинете, жарче в миллион раз!
Она таяла в этом огне. Господи Боже, она тает и хочет, чтобы это продолжалось вечно!
– Что ты со мной делаешь? – прошептал Энтони ей в губы. – Этого не должно было случиться. В тебе все абсолютно неправильно, однако…
Кейт ахнула, когда его ладони легли на ее ягодицы и прижали разгоряченное тело к возбужденной мужской плоти.
– Видишь? – пробормотал он, скользя губами по ее щеке. – Чувствуешь? – Он хрипло усмехнулся, словно издеваясь над собой. – Да ты хотя бы понимаешь, что происходит? – Он безжалостно стиснул ее и прикусил нежную мочку уха: – Ну конечно, не понимаешь.
Кейт ощутила, как вплавляется в него. Кожа горела, словно обожженная, а предательские руки сами собой поднялись и обхватили его шею.
А Энтони продолжал разжигать в ней пламя, с каждой минутой все больше выходившее из-под контроля. Ею овладели поистине первобытные желания, а внутри все горело и растекалось огненной жидкостью, и хотелось только одного: чтобы он прижался к ней еще теснее.
Кейт хотела его. О, как она хотела его! Ей не следовало, не следовало желать этого человека, которого вынудили жениться на ней.
И все же хотела его с отчаянием, от которого перехватывало дыхание.
Но это плохо, это ужасно плохо. Она была преисполнена самых дурных предчувствий относительно такого брака и понимала, что должна сохранять ясную голову. И все время напоминала себе об этом. Но губы раскрылись сами собой, позволяя языку Энтони скользнуть внутрь. Мало того, ее язык осторожно коснулся уголка его рта.
И желание продолжало накапливаться в ее животе – ведь это странное, колючее, бурлящее ощущение было не чем иным, как желанием, – и становилось сильнее и сильнее.
– Я ужасная, правда? – прошептала она, скорее себе, чем ему.
