— Нет, Данфорд. Не хочу. Я не…
Он не дал ей договорить, прижавшись губами к ее губам. Это было больно. Генри чувствовала, что задыхается от боли, чувствовала его ярость и поражалась своему безрассудному влечению к нему. Нельзя позволять ему этого. Не следует поддаваться слепой волне желания. Резко повернув голову, Генри оторвала губы от его губ.
— Это ничего, — прошептал он, лаская ее грудь. — Лживый рот — не самая интересная часть твоего тела.
— Прекрати! — Она толкнула его в грудь, но он зажал ее как в тисках. — Ты не смеешь!
Он зло улыбнулся:
— Неужели?
— Ты мне не муж, — с негодованием произнесла она, вытирая губы тыльной стороной ладони. — У тебя нет на меня никаких прав.
Он отпустил ее и с деланным равнодушием оперся на дверной косяк.
— Не собираешься ли ты сказать, что хочешь отменить свадьбу?
— С чего ты взял, что я хочу этого? — спросила она, понимая, что ему известна причина, по которой она будто бы выходит за него замуж.
— Что-то ничего не приходит в голову, — с издевкой ответил он. — Наоборот, мне кажется, у меня есть все, чего ты можешь хотеть от мужа.
— Сегодня мы несколько заносчивы, с чего бы это? — отпарировала она.
В мгновение ока он оказался рядом, прижав ее к стене и положив руки ей на плечи.
— Мы, — произнес он с нескрываемым сарказмом, — всего лишь несколько озадачены. Мы не понимаем, почему это наша невеста ведет себя так странно. Мы хотим послушать: может быть, она расскажет нам что-нибудь?
Генри почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Не этого ли она добивалась? Почему же тогда ей так плохо?
— Генри?
Она, не отрывая взгляда, смотрела на него и вспоминала его доброту и великодушие. Он купил ей красивые платья, уговорил приехать в Лондон и сделал все для того, чтобы ей было хорошо. Он всегда был так весел и приветлив. Трудно было поверить в то, что этот коварный, надменный человек, стоящий сейчас перед ней, и есть ее Данфорд. Нет, она не могла публично унизить его.
— Я не собираюсь отменять свадьбу, милорд.
Он откинул голову назад:
— Судя по твоей интонации, ты предлагаешь, чтобы это сделал я?
Она молчала.
— Но как порядочный человек я не могу этого сделать.
Она раскрыла рот. Прошло несколько секунд, прежде чем она нашла в себе силы спросить:
— Что это значит?
Данфорд внимательно посмотрел на нее. Почему это ее так взволновало? Он был уверен, что она не собирается расторгнуть помолвку. Иначе она потеряет Стэннедж-Парк.
— Почему ты не можешь отменить свадьбу? — не унималась она. — Почему?
— Похоже, нам так и не удалось дать тебе подобающее воспитание. Порядочный человек никогда не отказывается от данного обещания. Если только женщина не уличена в измене, и даже в этом случае…
— Я никогда не изменяла тебе, — вырвалось у нее.
«Не телом, так душой», — горько подумал он. Она не могла любить его так же сильно, как свою землю. Для этого не хватило бы никакого сердца. Он вздохнул:
— Я знаю.
Генри молчала, но в ее глазах он увидел боль. «Как, должно быть, она сбита с толку моей переменой, — думал он. — Ведь ей все еще неизвестно о перепутанных письмах».
— Так что же? — устало спросил он, боясь ответа. — Ты отказываешь мне?
— А ты хочешь этого? — прошептала она.
— Тебе решать, — кратко ответил он, опасаясь произнести слова, которые заставят ее отказать ему. — Если хочешь отказать, так и скажи.
— Я не могу, — произнесла она, прижав руки к груди. Казалось, она вырвала эти слова из самого сердца.
— Что ж, будь по-твоему, — холодно бросил он и, не оглянувшись, вышел из комнаты
Следующие две недели Генри мало что чувствовала, кроме тупой боли, словно саван окутавшей ее сердце. Ничто не радовало ее. Она надеялась, что все принимали ее странное состояние за предсвадебную нервозность. К счастью, она редко виделась с Данфордом. Ему удалось сделать так, чтобы проводить с ней на балах как можно меньше времени. Обычно он приезжал за один танец до ее отъезда. Они больше никогда не танцевали вальс.
Приближался день свадьбы. И вот однажды утром Генри проснулась с тоской в сердце. Сегодня она навсегда свяжет свою судьбу с человеком, которому не нужна. С человеком, который теперь презирает ее.
Медленно она поднялась с постели и набросила на плечи пеньюар. Единственным утешением служило то, что она снова будет жить в своем чудесном Стэннедж-Парке. Хотя теперь он не казался ей таким уж чудесным.
Венчание оказалось пыткой.
Генри хотела скромной церемонии. Но выяснилось, что изображать благополучие перед дюжиной близких друзей труднее, чем перед сотней случайных знакомых. Генри произнесла традиционное: «Согласна», но все это время одна мысль не давала ей покоя: зачем Данфорд женится на ней? Она уже было набралась мужества спросить его, но тут священник сказал, что Данфорд может поцеловать свою невесту. Генри повернулась к нему, и он слегка коснулся ее губ бесстрастным поцелуем.
— Почему? — прошептала она.
Скорее всего он услышал вопрос, но не подал виду. Вместо ответа он схватил ее за руку и повел за собой на улицу.
Генри опасалась, что гости заметили, как она оступилась, с трудом поспевая за мужем.
На следующий день, вечером, Генри стояла у крыльца Стэннедж-Парка. На ее левой руке рядом с кольцом, подаренным Данфордом по случаю помолвки, блестело обручальное кольцо. Никто из слуг не встречал их. Близилась полночь, и все уже спали. Она написала, что их следует ждать на следующий день. Генри и предположить не могла, что Данфорд захочет отправиться в Корнуолл сразу после венчания. Не прошло и получаса с начала торжественного приема в честь их свадьбы, как подали экипаж. Ехали молча. Данфорд читал книгу и не обращал на Генри никакого внимания. Когда подъехали к гостинице — той самой, в которой они останавливались по пути в Лондон, Генри с трудом сдерживала нервную дрожь. Как проведет она ночь с человеком, презиравшим ее? Мысль об этом была невыносима. Но Данфорд распорядился приготовить для них две разные комнаты, и Генри окончательно растерялась. Заметив ее удивление, он проронил:
— Брачную ночь мы проведем в Стэннедж-Парке. Так будет… правильно, тебе не кажется?
Она благодарно кивнула и поспешила к себе в комнату.
Но теперь они дома, и он вправе настаивать на своих правах. Огонь в его глазах служил лишним тому подтверждением. Она смотрела в сад. Было темно, но Генри знала здесь каждый дюйм, каждый куст, Она слушала, как прохладный ветер шевелит листья на деревьях, и чувствовала на себе взгляд Данфорда.
— Ты рада снова оказаться дома, Генри?
Она робко кивнула, не смея взглянуть ему в лицо.
— Уверен, что так, — пробормотал он.
Она обернулась.
— А ты рад этому?
Он помедлил с ответом.
— Пока не знаю. — И добавил более резко: — Входи в дом, Генри.
Сердце сжалось у нее в груди от этих слов. Она вошла в дом.
