чувствуя, как подступает удушье.
— Мне нужен ваш белокопытник, — пролепетала она, стараясь дышать ровно. — Пожалуйста, опустите пистолет, сэр.
Незнакомец был уже немолод, должно быть, ему перевалило за пятьдесят. Его загорелую, выдубленную солнцем и ветром кожу покрывали морщины. Длинные редкие волосы висели жирными слипшимися прядями. Хмуро скосив глаза на Изобел, он повернул голову и смачно сплюнул.
— У меня небольшое… недомогание… — Мама учила ее никогда не произносить слово «болезнь» — люди избегают больных, боятся заразиться. — А белокопытник мне помогает. Я долго его искала и нашла только здесь. Мне нужен лишь маленький кустик, я посажу его у себя в саду.
Мужчина смотрел на нее исподлобья, казалось, он вот-вот выстрелит ей в лицо.
— Берите. А потом убирайтесь и больше не возвращайтесь. Знаю, вы сестра этого сатанинского отродья, трех рыжеволосых мальчишек, сыновей Фергюссона. Если я снова увижу их возле моих лошадей, то пристрелю.
Позднее, вернувшись домой, Изобел задержалась в саду около небольшого клочка свежевскопанной земли, чтобы полюбоваться своим трофеем. Она стерла в кровь ноги, расцарапала колючками руки, ей пришлось заглянуть в дуло пистолета, и все же она нашла его. Теперь она будет бережно растить кустик, пока он не окрепнет. Как пестовала братьев.
Когда над долиной сгустились сумерки, Изобел вытерла руки о передник и обвела глазами фиолетовые холмы. Заметив братьев, ведущих домой овцу, она помахала им рукой. Мальчики помахали в ответ, и Изобел улыбнулась. Эти рыжеволосые чертенята — все ее богатство. В них вся ее жизнь, все, что нужно для счастья.
Ведь ни один мужчина больше не поцелует ее так, как Тристан Макгрегор.
Глава 10
— Отчего ты такой мрачный? Это на тебя не похоже. — Кейт Макгрегор, поравнявшись с сыном, натянула поводья. Они приближались к дому. — Боже, ты выглядишь так, будто похоронил лучшего друга.
Тристан хмуро покосился на мать. Он не мог открыть ей правду о том, что его угнетало. Алекс Фергюссон вовсе не был его другом. Откровенно говоря, Тристан не испытывал к нему особой симпатии и все же не переставал тревожиться за жизнь этого болвана с тех пор, как покинул Уайтхолл.
— Я думал о Мейри и Колине, — отозвался он. В сущности, Тристан не лгал. — По-вашему, мы поступили разумно, оставив их в Англии?
— Да, отец уверен, что им будет безопаснее в Лондоне, с Коннором и отрядом королевской армии. Если же, не приведи Господь, враги короля атакуют Кэмлохлин, твои брат и сестра первыми вступят в битву.
Тристан кивнул, понимая, что мать права. Колин и Мейри обожали сражения, как Роб любил землю. Любой из них, не задумываясь, пригвоздил бы Алекса Фергюссона к расписной стене Уайтхолла, если бы тот оскорбил кого-то из Макгрегоров в их присутствии. Черт возьми, этого Изобел никогда ему не простит.
— Мне следовало остаться в Англии вместе с ними. — Поняв, что заговорил вслух, Тристан смущенно улыбнулся матери: — В одиночку Коннору не справиться с Мейри.
Кейт выразительно закатила глаза и рассмеялась, к облегчению Тристана:
— Думаю, капитан сумеет о себе позаботиться и без твоей помощи.
— Да, но Мейри — его слабость.
— Это верно, — согласилась мать. — Однако куда больше меня беспокоит Колин. Кажется, твоему брату пришлась по душе роль приближенного короля. Боюсь, он захочет служить в английской армии, как Коннор.
— У капитана не было иного выбора, ведь в нем течет кровь Стюартов.
Скакавший вперед Каллум замедлил бег лошади, дожидаясь, когда жена и сын его догонят.
— Колин один из Макгрегоров, — произнес он, как только остальные всадники поравнялись с ним. Грозный, суровый взгляд его задержался на лице Тристана, а затем, смягчившись, остановился на лице Кейт. — Мой сын никогда не покинет Кэмлохлин, чтобы остаться с англичанами.
На лицо Тристана набежала тень. Он вспомнил детство, когда, к разочарованию отца, впервые начал понимать, что не похож на остальных сыновей своего клана, грубых и решительных, скорых на расправу; что ему куда ближе старинные идеалы доблести и чести, знакомые из книг.
— Я не собираюсь оставаться с англичанами, когда покину Кэмлохлин, отец, — в тысячный раз напомнил Тристан. — Я просто хочу жить своей собственной жизнью.
— В Глен-Орки, — многозначительно подчеркнул Каллум, словно сообщая сыну новость.
Тристан пожал плечами:
— Дом матери принадлежит мне по праву рождения. Это единственное, что останется моим навсегда.
— У тебя есть наш клан.
«Проклятие!» — пробормотал про себя Тристан, отвернувшись. Почему отец так хочет удержать его дома? В последние годы беспорядочные связи Тристана с представительницами прекрасного пола навлекли на Кэмлохлин не меньше неприятностей, чем любовные победы самого Каллума в мятежные времена его юности. Отцу впору было радоваться, что он избавится от сына.
— Твое место дома, Тристан. Так ли это?
— Замок Кемпбелл тоже мой дом. Те, кто поможет мне восстановить крепость, смогут взять с собой семьи и остаться там.
Каллум обратил взгляд на север и надолго замолчал. Тристан угрюмо ссутулился под тяжестью мыслей, которые хотел бы высказать, но не мог.
— Никак не возьму в толк, почему ты так хочешь уехать, — проговорил наконец отец. — Должен признаться, я все меньше тебя понимаю.
Тристан сознавал, что сам виноват в своем одиночестве, как и в том, что никто толком его не знает. Ему всегда проще было уклониться от ответа, ввести отца в заблуждение или смутить, нежели сказать правду: еще в детстве он мечтал о том, чтобы его родителем был Роберт Кемпбелл. И не потому, что не любил человека, скакавшего сейчас на лошади бок о бок с ним, не потому, что Каллум не любил своего сына. Их связывали кровные узы, священные и нерушимые, но больше между ними не было ничего общего.
— Я люблю Кэмлохлин, — произнес Тристан, желая в глубине души доказать отцу, что не столь уж многое их разделяет. — Но мое место в Глен-Орки.
Он сказал правду, единственное, в чем мог признаться, не солгав.
С обдуваемой ветрами вершины холма Тристан оглядел замок, темный, как высившиеся позади громады гор. Высокие зубчатые башенки терялись в туманной дымке. Кэмлохлин. Неприступная крепость, возведенная мудрым воином, полным решимости защитить своих близких от врагов. Смогут ли эти мощные стены удержать голландцев, если те придут за леди Монтгомери?
Глядя вслед удаляющемуся отцу, Тристан посочувствовал врагу, которому вздумается вторгнуться в эти земли. Пожалел он и своего брата. Черт возьми, сам он поцеловал девушку из рода Фергюссонов, а Роб привел в Кэмлохлин Давину Монтгомери, вслед за которой, возможно, на их земли вторгнется вражеская армия.
Позднее, увидев избранницу брата, Тристан понял, почему Роб решился на этот безрассудный поступок. Леди Монтгомери со светлыми кудрями, спадавшими на хрупкие плечи, и с огромными серебристо- голубыми глазами обладала редкой, изысканной красотой. Она едва не столкнулась с Тристаном, когда поспешила к дверям, чтобы приветствовать главу клана и его супругу. Конечно, Роб полюбил ее. Любой мужчина потерял бы голову при виде ее прелестной простодушной улыбки, отдал бы красавице свое сердце. Такое случалось в истории бессчетное число раз, если верить легендам, собранным в книгах. В последнее время Тристан часто перебирал в памяти истории о благородных рыцарях, нарушивших свой долг и даже
