— Да, даже слишком. Иногда это удручает. — Тристан перевел взгляд на Изобел, которая все еще стояла в дверях. — Я занял ваше кресло, мисс Фергюсеон?
Изобел моргнула, пытаясь прогнать навязчивые воспоминания о беседе в саду. Там Тристан смотрел на нее по-другому, далеко не так почтительно, в глазах его пылала страсть.
— Вы сидите в кресле Патрика, — сухо бросила она.
— Патрик не будет возражать, — вмешался Джон, коротко взглянув на сестру, прежде чем снова повернуться к гостю: — А как выглядит ваш замок, мистер Макгрегор?
Ох, как бы ей хотелось отвесить ему оплеуху! Но вместо этого Изобел опустилась в ближайшее кресло и принялась слушать рассказ Тристана о его проклятом клане. Беседа казалась слишком доверительной, слишком уютной. Один из Макгрегоров сидел в любимой комнате Изобел, перед ее очагом, и тихо говорил с ее братом словно с другом. Но какой он, к черту, друг? Фергюссонам и Макгрегорам никогда не стать друзьями. Джон был слишком мал, чтобы помнить, что произошло; в доме почти не говорили о смерти отца, разве что когда Алексу случалось слишком много выпить. Надо будет предостеречь Джона, чтобы держался подальше от Тристана. А пока ей следует быть настороже. У Изобел слипались глаза, но она упорно боролась со сном.
— … И хотя Мэгги, сестра моего отца, не ест мяса, думаю, стряпня мисс Фергюссон заставила бы ее изменить своим привычкам.
Тристан улыбнулся Изобел, сидевшей в другом конце комнаты.
— А кто же делает за вас всю работу, пока вы в отъезде?
Макгрегор немного помедлил и ответил:
— Мой брат Роб и отец.
— И чем вы заняты весь день?
Открыв глаза, Изобел ждала ответа.
— Мне… не приходится трудиться так много, как вам здесь. В Кэмлохлине немало сильных мужчин.
— Значит, без вас там никто не скучает?
Впервые за вечер приглядевшись к Тристану внимательнее, Изобел заметила, как тот натянуто улыбнулся и медленно кивнул:
— Меня еще долго никто не хватится. Вдобавок моя родня знает, что следующей весной я покину замок навсегда.
— Почему вы решили уехать? — спросила Изобел, охваченная смутной тревогой за семью.
Тристан неопределенно пожал плечами:
— Потому что там мне не место.
Изобел хотелось спросить отчего, но в комнату вошли Патрик и Камерон. При виде Тристана, занявшего его кресло, Патрик остановился. Горец хотел было подняться, но старший из Фергюссонов остановил его.
— Отправляйся в постель, Джон, — мягко распорядился он, потом сел и обратился к сестре: — Принеси, пожалуйста, теплого меда, Бел.
— Хорошо.
Изобел встала и вышла из комнаты. Вскоре она вернулась с подносом, на котором стояли четыре кружки. Когда Патрик и Кам взяли себе по кружке, она протянула поднос Тристану. Горец с подозрением посмотрел на напиток. Тогда Изобел взяла мед из рук старшего брата и подала гостю.
Патрик усмехнулся, уткнувшись в кружку. Изобел твердым шагом направилась к своему креслу, бормоча про себя проклятия.
— Моя сестра послала бы меня к дьяволу, если б я попросил принести мне питье, — признался Тристан, сделав глоток.
— Возможно, потому, — ядовито прошипела Изобел, с досадой замечая, что ее гнев только забавляет Макгрегора, — что ваш отец и брат делают за вас всю работу.
Она не взглянула на Тристана, чтобы убедиться, достигли ли ее слова желаемого эффекта. Изобел повернулась к Камерону, но, встретив его осуждающий взгляд, тотчас пожалела о своих опрометчивых словах.
Черт побери, она устала и не желала быть любезной с человеком, который боялся взять еду из ее рук. Обиженная на братьев за то, что те слишком терпеливы с Макгрегором, она уютно свернулась в кресле. Закрыв глаза, Изобел услышала сквозь полудрему, как Патрик предлагает Тристану сыграть партию в шахматы. Ей следовало остановить брата. Она знала: Тристан — змей с раздвоенным языком, сын дьявола с глазами цвета заката и сильными ловкими руками, готовыми схватить жертву, пока его губы шепчут о запретном желании.
— Она всегда храпит во сне? — обратился Тристан к Патрику, передвинув ладью на две клетки вправо.
Он сотни раз играл дома в шахматы и почти всегда выигрывал, но на этот раз дело шло к проигрышу. Тристан никак не мог сосредоточиться на игре, когда рядом в кресле спала Изобел. Пышная коса упала ей на колени, пухлые губы приоткрылись. Тристана терзало безрассудное желание подойти к ней, бережно взять на руки и отнести в постель.
— Это вас отвлекает? — поинтересовался Патрик, взяв слона противника.
— Нет, скорее…
Какого черта? Он едва не проговорился. Что это? Наваждение? Неужели острый язычок Изобел настолько его обезоружил?
— Я… я хотел сказать…
Проклятие! Каждый раз, когда речь заходила об Изобел, на Тристана нападало косноязычие, и это начинало его пугать.
— Не бойтесь меня оскорбить, Макгрегор. Мне не нужна победа, полученная нечестным путем.
С этими словами Патрик поднялся и подошел к сестре.
— Пойдем в постель, милая, — прошептал он, ласково поднимая сестру.
Он сделал знак Камерону, молча наблюдавшему за игрой, приблизиться и помочь.
Изобел покачнулась, ее сонный взгляд скользнул по лицу Тристана и метнулся к Патрику.
— Не доверяй ему, — пробормотала она, припав к широкой груди брата.
Патрик что-то шепнул сестре и передал ее Камерону. Изобел улыбнулась:
— И не позволяй ему тебя целовать.
Братья замерли. Потом медленно повернулись, впившись глазами в горца. Взгляд одного был черным как ночь, другой смотрел испуганно и настороженно.
Тристан встал, опираясь на палку. Патрик дождался, пока Кам выведет Изобел из гостиной, а потом шагнул к шахматному столику.
— Так вот как ты собираешься положить конец вражде между нашими кланами? Целуя мою сестру?
Тристан никогда в жизни ни от кого не бегал. Или почти никогда, и уж точно не от мужчин. На руках Патрика Фергюссона вздувались бугры мышц — ежедневная тяжелая работа сделала его сильным и несокрушимым. Тристану вовсе не хотелось вступать с ним в драку. Он легко мог отвергнуть обвинение, но ложь не принесла бы ему ни симпатии, ни уважения этого человека, а Тристан должен был во что бы то ни стало завоевать его расположение.
— Ей это не понравилось, — признался он и зажмурился, когда могучий кулак великана врезался ему в челюсть.
Тристан не лишился чувств, но все вокруг будто подернулось пеленой. Он тяжело рухнул в кресло, чувствуя вкус крови во рту. Его безрассудство все-таки сыграло с ним злую шутку.
Патрик Фергюссон уселся в кресло и грозно прорычал:
— Твой ход, ублюдок!
Глава 19
