замешан ваш старый приятель Джо Фосетт из округа Тилден.
— Не болтайте вздор, — резко отозвался губернатор. — Джоэл Фосетт не мой друг, а тот факт, что он член моей партии, меня только раздражает. Фосетт — мошенник, который принадлежит к преступной организации.
— Рад это слышать, — усмехнулся отец. — А что вы знаете о его брате Айре Фосетте?
Мне показалось, что губернатор вздрогнул. Потом его глаза блеснули, и он уставился в огонь.
— Сенатор Фосетт — худший образец нечистоплотного политика, но настоящий босс — его братец Айра. Он не занимает никакого поста, но вряд ли я ошибусь, если скажу, что Айра стоит за спиной своего брата.
— Это все объясняет. — Отец нахмурился. — Понимаете, доктор Фосетт — партнер владельца мраморных каменоломен в Лидсе по фамилии Клей, который хочет, чтобы я расследовал кое-какие дурно пахнущие контракты, заключаемые его партнером от имени фирмы. Для меня все выглядит очевидным, но доказать это не так легко.
— Я вам не завидую. Доктор Фосетт — скользкий тип… Клей, верно? Я его знаю. Вроде бы с ним все в порядке… Мне это особенно интересно, так как Фосеттам этой осенью предстоит тяжелая битва.
Мистер Лейн сидел закрыв глаза и улыбаясь. Внезапно я с ужасом осознала, что он ничего не слышит. Отец часто упоминал о глухоте старого актера и его умении читать по губам. Но сейчас его веки были опущены.
Я с раздражением тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, и заставила себя слушать. Губернатор излагал ситуацию в Лидсе и округе Тилден. В течение ближайших месяцев ожидалась яростная политическая кампания. Молодой и энергичный окружной прокурор Джон Хьюм уже был занесен в списки кандидатов в сенаторы. Он пользовался популярностью у местного электората, завоевал репутацию безупречного государственного обвинителя и бросал серьезный вызов могуществу клана Фосеттов. Поддерживаемый одним из самых проницательных политиков штата, Руфусом Коттоном, молодой Джон Хьюм выступал с реформистской программой — особенно уместной, подумала я, учитывая бесчестность теперешнего сенатора, «главного борова в окружном свинарнике», как выразился мистер Бруно, и то, что в центре округа, Лидсе, находилось одно из пенитенциарных учреждений штата, тюрьма Алгонкин.
Мистер Лейн открыл глаза и несколько минут наблюдал за губами губернатора с напряженным вниманием, причину которого я не могла понять. Я видела, как сверкнули его старческие глаза при упоминании тюрьмы.
— Алгонкин? — воскликнул он. — Это очень интересно! Несколько лет назад — еще до вашего избрания губернатором, Бруно, — заместитель губернатора Мортон договорился с начальником тюрьмы Магнусом пропустить меня в стены тюрьмы на экскурсию. Любопытное местечко. Я повстречал там старого друга отца Мьюра, капеллана. Я знал его до знакомства с вами. Он был святым патроном Бауэри,[17] когда там было скверно. Если увидите его, инспектор, передайте ему мой сердечный привет.
— Вряд ли. Дни, когда я инспектировал тюрьмы, далеко позади… Уже уходите, Бруно?
Губернатор нехотя поднялся:
— Приходится. Я ускользнул в разгаре важного дела.
Лицо мистера Лейна сразу омрачилось.
— Бросьте, Бруно. Вы не можете вот так нас покинуть. Мы ведь только начали…
— Простите, старина, но я вынужден. Вы остаетесь, Тамм?
Отец почесал подбородок.
— Конечно, инспектор и Пейшнс останутся на ночь, — заявил старый джентльмен. — Уверен, что им некуда спешить.
— Ладно, Фосетт может подождать, — со вздохом сказал отец, вытянув ноги.
Я кивнула.
Однако, если бы мы тем вечером отправились в Лидс, все могло бы сложиться по-другому. Вероятно, мы бы встретили доктора Фосетта, прежде чем он отправился в свою таинственную поездку. А то, что позднее казалось загадочным, выглядело бы абсолютно ясным… Как бы то ни было, мы охотно поддались магии «Гамлета» и остались.
Губернатор Бруно с сожалением удалился вместе с эскортом, и вскоре я блаженствовала на мягких тюфяках огромной тюдоровской кровати, пребывая в блаженном неведении о том, что сулит нам будущее.
Глава 2
Я ВИЖУ МЕРТВЕЦА
Лидс оказался очаровательным суетливым городком у подножия конического холма. Являясь центром сельского округа, он располагался среди ферм, и если бы не мрачная крепость, венчающая холм, то выглядел бы раем. Но массивные серые стены с караульными будками и безобразные тюремные строения нависали над городком, как гигантский саван. Даже зеленые склоны холма не смягчали картину. Я подумала вслух о том, сколько несчастных, томящихся за этими стенами, с тоской мечтают о прохладных лесах, столь близких к их узилищу и при этом так же далеких, как марсианские деревья.
— Пойми, Пэтти, — сказал отец, когда мы ехали на такси от железнодорожной станции. — Большинство этих людей не заслуживает жалости. Это не воскресная школа, малышка. Не трать на них слишком много сочувствия.
Возможно, его ожесточило постоянное общение с преступниками, но мне казалось несправедливым, что эти люди не могут наслаждаться зелеными лесами и голубым небом. По-моему, никакое преступление не могло оправдать такую жестокость.
Мы оба молчали всю краткую поездку до дома Илайхью Клея.
Большой белый особняк с колоннами находился в середине склона холма на окраине города. Клей ожидал нас на крыльце. Он вел себя как радушный и предупредительный хозяин, и по его поведению было невозможно представить, что мы являемся в какой-то мере его наемными служащими.
Клей поручил экономке отвести нам уютные спальни и весь остаток дня болтал о Лидсе и о себе, как будто мы были его старыми друзьями. Он с глубокой привязанностью говорил о покойной жене и жаловался на то, что у него нет дочери, которая могла бы возместить утрату. В домашней обстановке Илайхью Клей казался мне совсем не похожим на беспощадного дельца, который заручился нашими услугами в Нью-Йорке. С каждым днем он нравился мне все больше.
Отец и Клей проводили долгие часы, закрывшись в кабинете. Один день они целиком пробыли в каменоломнях, находящихся в нескольких милях от Лидса возле реки Чатахари. По постоянно нахмуренному лицу отца я понимала, что он предвидит долгую и, возможно, безуспешную борьбу.
— Ни кусочка документальных доказательств, Пэтти, — сказал он мне. — Должно быть, этот Фосетт хитер, как дьявол. Дело оказалось труднее, чем я думал.
Я выражала сочувствие, но почти ничем не могла помочь в расследовании. Доктора Фосетта не было в городе. Он покинул Лидс в утро нашего прибытия — пока мы находились в дороге, — отбыв в неизвестном направлении. Насколько я поняла, это не являлось необычным — его отъезды и приезды всегда были таинственными и непредсказуемыми. Будь он поблизости, я могла бы использовать чары, которыми снабдила меня природа. Хотя отец вряд ли одобрил такой план кампании.
Ситуацию осложнял еще один фактор. Существовал второй, младший мистер Клей, обладающий могучим телосложением и слишком обаятельной улыбкой, чтобы местные красотки могли сохранять полное спокойствие. Имя этого джентльмена было Джереми, что вполне соответствовало его вьющимся каштановым волосам и насмешливой складке рта. С таким именем и в соответствующем костюме он мог бы шагнуть со страниц романа Фарнола.[18] Джереми недавно вернулся из Дартмута, весил сто девяносто фунтов, был близко знаком с полудюжиной звезд американского футбола, ел только растительную пищу и чудесно танцевал. В первый вечер нашего пребывания в Лидсе он серьезно заявил мне за обеденным столом, что хочет обеспечить мрамором всю Америку. Забросив свой диплом,
