влияние?
— Можешь тоже толкнуть меня, — предложил Оливер Аманде.
— Э, нет, так не пойдет! — вмешался Филипп. Аманда уже готовилась толкнуть брата.
— Аманда, подожди!
Но та уже с торжествующим видом толкнула Оливера в грудь обеими руками. Оливер завалился на кушетку, заливаясь смехом, но тут же вскочил.
— А теперь я тебя! — с азартом воскликнул он.
— Оливер, прекрати! — сдвинул брови Филипп.
— А чего она толкается? — с невинным видом заявил мальчик.
— А кто ее об этом попросил? — Филипп попытался схватить Оливера за локоть, но маленький хитрец был увертлив, как угорь.
— Только толкни меня! — кричала Аманда. — Попробуй толкни!
— Только посмей! — Воображение Филиппа красноречиво рисовало ему, во что превратится комната, дай детям волю, — сломанная мебель, перебитые вазы… Только этого не хватало, когда через минуту должны появиться Бриджертоны!
Филипп поймал Оливера за шиворот как раз тогда, когда тот схватил Аманду, и все трое повалились на пол, увлекая за собой подушки с кушетки. “Слава Богу, — подумал Филипп, — что это только подушки. Их, по крайней мере, невозможно сломать или разбить.
— Ба-бах!!!
— Черт побери, что это? — нахмурился Филипп.
— Часы, — ответил Оливер.
Это действительно были часы с камина, хотя Филипп просто не мог себе представить, почему они полетели на пол.
— Отправляйтесь к себе! — прорычал Филипп. — Живо! Будете стоять в углу до самой старости!!!
— А я тут при чем? — пропищала Аманда. — Это Оливер!
— Меня не интересует, кто это! Могли бы хоть немного утихомириться, зная, что с минуты на минуту здесь должна быть мисс Бриджертон!
— Вот это да! — раздался вдруг мужской голос. Оливер поднял голову и увидел Энтони Бриджертона, стоявшего в дверях. Из-за его спины выглядывали Бенедикт, Софи и Элоиза.
— Мое почтение, леди и джентльмены! — Голос Филиппа прозвучал недостаточно приветливо, но он был слишком зол на детей, чтобы соблюсти все приличия.
— Может быть, мы не вовремя? — нахмурился Энтони.
— Никоим образом! — замахал руками Филипп. — Просто мы тут решили… немножко переставить мебель…
— И судя по всему, вы неплохо справляетесь! — улыбнулась Элоиза.
Филипп был признателен ей: эта женщина умела сгладить любую неловкость, обратив все в шутку. Если бы, опять же, не приличия, он готов был расцеловать ее за это.
Филипп поднялся, поправил сдвинутую кушетку и одним рывком поднял с пола своих детей. Те представляли собой весьма живописное зрелище: жабо Оливера сбилось на сторону, прическа Аманды, над которой так старательно трудилась служанка, растрепалась.
—Разрешите представить вам моих детей, — произнес Филипп со всем достоинством, на какое был способен в данной ситуации. — Оливер и Аманда Крейн!
Отпрыски Филиппа пробормотали положенные слова, смущенные таким количеством взрослых или стыдясь своего недавнего поведения. В последнее, впрочем, верилось с трудом.
— Ну хорошо, — сказал им Филипп, — идите.
Оливер посмотрел на него прямо- таки страдальческим взглядом.
— В чем дело? — нахмурился отец.
— Может, нам можно остаться?
— Нет, нельзя. — В планы Филиппа входило пообедать со своими гостями, а затем показать им оранжерею, и во избежание всяких неожиданностей детей лучше было удалить.
— Может, мы все-таки останемся, папа? — с надеждой в голосе протянула Аманда.
Филиппу не хотелось демонстрировать гостям свое бессилие перед детьми.
— Я же сказал — нельзя! — повторил он. — Марш в детскую — мисс Эдвардс уже, наверное, заждалась вас!
— Мы не любим мисс Эдвардс! — заявил Оливер. Аманда поддержала брата кивком головы.
— Вы не имеете права так говорить о ней! — сдвинул брови Филипп. — Мисс Эдвардс — ваша няня, и будьте любезны…
— Мы не любим ее, — перебил отца Оливер. Филипп посмотрел на Бриджертонов.
— Извините меня, леди и джентльмены! — произнес он.
— Ничего страшного! — понимающе улыбнулась ему Софи, на своем опыте знавшая, что такое дети.
Филипп отвел близнецов в дальний угол и строго посмотрел на них.
— Оливер, Аманда, — торжественно объявил он, — мисс Бриджертон оказала мне честь, согласившись стать моей женой.
Глаза малышей загорелись.
— Что ж, — не без самодовольства заметил Филипп, — я рад, что эта идея вам по вкусу!
— А она… — начал было кто- то из детей, но Филипп перебил:
— Слушайте меня внимательно, я еще не все сказал. Так вот, несмотря на то что мисс Бриджертон в любом случае станет моей женой, мне хотелось бы произвести хорошее впечатление на ее родных. А для этого нужно, чтобы вы мне не мешали. Понятно?
Губы Аманды вдруг задрожали.
— В чем дело? — насторожился Филипп.
— Значит, ты стыдишься нас, папа? — В голосе малышки звучала недетская обида.
Филипп вдруг ощутил свое бессилие. Нет, он, видимо, так никогда и не научится управляться со своими детьми — что бы он ни сказал, они все воспринимают в штыки…
— У тебя какие-то проблемы, Филипп? — раздался вдруг над его ухом знакомый голос. — Может, я смогу помочь?
Элоиза! Вот оно, спасение! Филипп молча смотрел, как Элоиза, склонившись над детьми, говорит им что-то тихим, спокойным голосом — и вскоре, к его удивлению, близнецы попрощались с гостями и покорно удалились, хотя и без особой радости.
— Элоиза, — тихо проговорил Филипп, — поверь, я не перестаю благодарить Бога за то, что ты согласилась стать моей женой!
— Что ж, я рада! — Улыбнувшись ему, Элоиза вернулась к родным.
Филипп последовал за ней.
— Вынужден извиниться за поведение моих детей, — проговорил он, обращаясь к своим гостям. — С тех пор как умерла их мать, они стали немного неуправляемы.
Это было не совсем так — близнецы были неуправляемы и при жизни матери, но Филиппу не хотелось вдаваться в подробности.
— Не стоит извиняться, — дружески улыбнулся ему Энтони. — Мы понимаем, как трудно одному, без жены, растить двоих детей.
Филипп кивнул, мысленно поблагодарив Бога, что его гости готовы понять его трудности.
— Прошу к столу, — пригласил он.
Однако в продолжение всего обеда лица Оливера и Аманды стояли перед его мысленным взором. Когда они уходили, у них были такие грустные глаза…
Филипп привык видеть своих детей какими угодно — упрямыми, вспыльчивыми, злыми — только не печальными. И от этого Филиппу самому становилось очень грустно.
После обеда и экскурсии по оранжерее общество разделилось на две группы — Энтони, Элоиза и Филипп решили прогуляться по поместью, а Бенедикт и Софи предпочли посидеть в шезлонгах на лужайке перед домом. Во время прогулки Энтони нарочно отстал от Филиппа и Элоизы, чтобы дать им возможность побыть вдвоем.
— Как тебе удалось повлиять на моих детей? — спросил у нее Филипп. — Что такое ты им сказала?
— Да вроде бы ничего особенного, — искренне пожала плечами она. — Просто я постаралась представить себе, как поступила бы в таком случае моя мать. Как видишь, это сработало.
Филипп на минуту задумался.
— Что ж, хорошо, когда твои родители могут служить для тебя примером! — вздохнул он затем.
— А разве про своих родителей ты этого не можешь сказать? — удивилась Элоиза.
— Увы, нет, — покачал головой Филипп.
Элоиза ждала, что Филипп добавит к сказанному еще что-нибудь. Но он молчал. Решившись, она спросила:
— Кого ты имеешь в виду — твою маму или отца?
Филипп пристально посмотрел на нее, но Элоизе трудно было что-либо прочитать в темной глубине его глаз.
— Моя мама умерла при родах, — тихо проговорил он.
— Понятно, — кивнула Элоиза.
— Не уверен, — пожал Филипп плечами, — что тебе это действительно понятно. Но спасибо за то, что ты хотя бы пытаешься понять.
С минуту оба шли молча, немного замедлив шаг. Наконец, когда дорога, сделав крюк, повернула к заднему крыльцу дома, Элоиза задала вопрос, который все никак не решалась задать:
— Почему ты вчера потащил меня в кабинет Софи?
От неожиданности Филипп чуть было не споткнулся.
— По-моему, ответ и так ясен! — пробормотал он, краснея. Элоиза почувствовала, что тоже краснеет.
— Да, — проговорила она, — но мне кажется, ты не мог заранее знать, что я не буду вырываться.
— Знать заранее, разумеется, не мог, — робко улыбнулся он, — но надеялся.
— Я не об этом, — сказала она.
— Честно говоря, — начал Филипп таким тоном, словно разговор заставил его растеряться, — я и сам не ожидал, что все зайдет так далеко. Но о случившемся, конечно, не жалею.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Разве?
— Не ответил. — Элоиза понимала, что такая настойчивость выходит за рамки приличия, но, задав вопрос, не могла успокоиться, пока не получит ответа. — Почему ты потащил меня в дом?
Филипп посмотрел на нее так, словно сомневался в ее вменяемости. Он оглянулся назад — не слышит ли его Энтони, — но тот был далеко.
— Понимаешь, — заговорил он, — сначала я собирался тебя просто поцеловать. Ты приставала ко мне со всякими глупыми вопросами, вот я и решил, грубо говоря, заткнуть тебе рот. — Филипп пожал плечами. — Но ведь, как мне кажется, эксперимент удался — теперь уже ни ты, ни я не сомневаемся, что мы друг другу подходим.
Элоиза хотела было возмутиться, услышав его замечание насчет дурацких вопросов, но в последний момент все-таки сдержалась.
— Я все же считаю, что одного только влечения, пусть и
