Гиацинта почти перестала дышать. Но какая-то частица ее, какой-то укромный, но чувственный уголок в душе заставил ее спросить:
– О чем ты думаешь?
Он усмехнулся, явно довольный ее вопросом.
– Я думаю о том, как буду делать вот это. – Он так крепко прижал ее к себе, что она ощутила его твердую плоть.
Она издала какой-то звук, возможно, назвала его по имени.
– А еще много думаю о том, чтобы сделать это. – Его проворные пальцы расстегнули пуговицу на спине.
Гиацинта сглотнула. А потом еще два раза, когда до нее дошло, что он успел расстегнуть еще три пуговицы, пока она сделала один вдох.
– Но больше всего я думаю о том, чтобы сделать это. Одним движением Гарет поднял ее на руки, так что ее юбка обвилась вокруг ее ног, а верх платья соскользнул вниз, почти обнажив грудь. Девушка вцепилась ему в плечи, ей показалось, что она стала невесомой и парит в воздухе, но тут он опустил ее на постель.
Гарет лег рядом. Опершись на одну руку, другой он стал гладить ее обнаженную грудь.
– Какая прелестная, какая мягкая, – бормотал он.
– Что ты делаешь? – прошептала она. Он медленно улыбнулся, как сытый кот.
– С тобой?
Она кивнула.
– Это зависит... – сказал он и стал водить языком там, где только что была его рука. – Что ты чувствуешь?
– Я не знаю, – призналась она.
– Какая прелесть! – Он смотрел на нее и улыбался, а она подумала о том, будет ли его прикосновение таким же захватывающим дух, как его взгляд. Он лишь смотрел на нее, а она вся напряглась.
– Ты такая красивая, – сказал он и легко провел ладонью по ее соскам. Так легко, словно это было дуновение ветерка.
Да, его прикосновение подействовало на нее больше, чем его взгляд. Она чувствовала это в животе и между ног. Это прокатилось по всему ее телу, до самых кончиков пальцев ног. Она непроизвольно выгнула спину в своем желании быть ближе, ощутить еще больше...
– Я предполагал, что ты прекрасна. Но такого я не ожидал.
– Чего? – прошелестела она одними губами.
– Что ты само совершенство. Больше чем совершенство.
– Эт-то невозможно, ты не можешь!
Он сделал что-то такое... такое, что если это борьба за ее разум, то она его быстро теряет.
– Чего я не могу сделать? – невинным видом спросил он, лаская при этом ее соски, чувствуя, как они твердеют все больше.
– Ты не можешь сделать что-нибудь... что-нибудь...
– Не могу? – сказал он с дьявольской улыбкой. – По-моему, я только что это сделал.
– Нет, ты не можешь сказать, что я более чем совершенна. Так по-английски не говорят.
И тут он неожиданно замер.
– Я тоже так думал. Совершенство абсолютно, не так ли? Нельзя быть слегка уникальным или более чем совершенным. Но ты почему-то...
– Слегка уникальна?
– И более чем совершенна.
Она дотронулась до его щеки, а потом отвела с нее прядь волос и заправила ему за ухо. В лунном свете его волосы казались еще более золотистыми, чем обычно. Она не знала, что говорить, что делать. Гиацинта знала одно – она любит этого человека.
Она не помнила, когда это произошло. И это не было похоже на решение выйти за него замуж, хотя оно и пришло неожиданно. Эта любовь тихо прокралась, потом все больше набирала силу, пока в один прекрасный день она почувствовала – это она.
Это была настоящая любовь, и она останется с ней навсегда.
И когда Гиацинта это поняла, ей захотелось принадлежать ему. Здесь, в своей постели, в тишине этой ночи. Она захотела любить его так, как женщина любит мужчину, – хотела, чтобы он взял все, что она может дать. То, что они не женаты, не имело значения. Они ведь скоро поженятся.
Это произойдет сегодня ночью. Она уже не могла ждать.
– Поцелуй меня, – шепнула она.
– Я уж думал, что ты никогда не попросишь. – Но он коснулся ее губ лишь слегка. Потом она ощутила его горячее дыхание на своей груди. А потом...
– О! – стонала она.
