5
Следующий пароход был не похож на «Красавицу Миссисипи». Разговоры о трудностях и опасностях были не пустой болтовней. Прибыв в Сент-Луис, Либби была полностью уверена, что скоро путешествию придет конец. Скоро она найдет мужа, и они счастливо заживут. Увидев новое судно под названием «Амелия», Либби почему-то почувствовала, что тут-то все и начнется. На пристани испугавшийся мул оторвался от хозяина и громко ржал, выбираясь через горы багажа, которым была завалена вся палуба. С нижней палубы был слышен рев быков и ругань матросов. Либби с детьми, как багаж, затолкнули на палубу. Мужчины были обвешаны пистолетами и ножами. Они расталкивали друг друга плечами, пробираясь по мостику на судно.
Поток людей захватил их. Блисс разрыдалась.
— Разве ты не хочешь увидеть папу? — попыталась успокоить Либби.
— Я хочу домой к бабушке!
Либби взяла Блисс на руки, а она бешено колотила руками и ногами.
— Я хочу домой, мне здесь не нравится!
— Хватит, Блисс, веди себя как следует. Маленькие леди так не шумят на людях, — сказала Либби.
Либби с трудом пробивалась по забитому трапу. Люди с тюками проталкивались мимо Либби. Они с удивлением бросали в ее сторону косые взгляды. Взобравшись на палубу, она была готова упасть на тюки, которыми была завалена почти вся палуба.
Либби увидела человека в униформе.
— Вы меня не проведете в каюту, а то мне так трудно с детьми.
Человек в униформе с интересом посмотрел на нее.
— Я думаю, что вряд ли вы захотите спать в кабине вместе с мужчинами.
— А что же мне делать?
— На вашем месте я бы нашел местечко на палубе и стоял бы там или сидел на чем-нибудь.
— Вы что, хотите, чтобы мои дети ночевали на палубе?
— Последуйте моему совету — оставайтесь дома, пока это сумасшествие не пройдет. Все суда за последние два месяца перегружены. Думаю, половина штатов сейчас едет в Калифорнию.
— Я не могу — мне нужно найти своего мужа.
— Тогда, чем быстрее вы приучите спать своих малышек на открытом воздухе, тем лучше.
— Спасибо за совет. Дети, пойдем и найдем себе место, пока не заняли всю палубу.
Снизу послышался режущий слух рев быка. Блисс обхватила шею матери руками, чуть не придушив ее.
— Я хочу домой! — закапризничала она. — Не поеду на этом противном корабле.
— Мы должны держаться. Скоро все кончится, — успокаивала ее Либби. — Посмотри, мы можем разместиться под спасательной лодкой.
На судно грузились целый день, пока на палубе не осталось свободного места. Когда вечером «Амелия» отчалила, на берегу оставалась большая толпа тех, кому не удалось пробраться на судно. Они кричали и грозили кулаками.
Либби с детьми тихо сидела под лодкой, пока корабль не бросил на ночь якорь.
— Мама, я хочу есть! — сказала Блисс.
— Сейчас я пойду и узнаю, — выбираясь из-под лодки, ответила Либби. — Думаю, сумки здесь никто не утащит.
Спустившись вниз, она поняла, что сделала правильно, последовав совету остаться на палубе. Запах немытого тела был перемешан с ликером, было так накурено, хоть топор вешай. Громкие, пьяные голоса пели какую-то песню.
Либби прошептала девочкам: «Кажется, мы здесь не найдем ужина. Сейчас найду и спрошу стюарда — не принесет ли он нам несколько сандвичей».
Услышав просьбу, стюард рассмеялся.
— Здесь не Нью-Йорк. Мы готовим для всех в одном большом котле.
— Но мы можем пойти туда с девочками?
Стюард со страданием посмотрел на них.
— Я постараюсь принести немного хлеба, мяса, которое, наверное, уже остыло.
Она поблагодарила его.
Ночь прошла без неприятностей. Утром они причалили у небольшого поселения. Появился шанс сойти на берег. Девочки носились взад и вперед по деревянному настилу причала, а Либби удалось купить батон свежего хлеба, шесть сваренных вкрутую яиц и несколько сушеных яблок.
Пейзаж по берегам Миссури был более красив, чем у ее большой реки-сестры. Временами появлялись высокие желтые утесы. Местность была лесистая. Иден однажды заметила, как олень, выйдя к ручью, пьет воду. Она позвала маму, и тут все мужчины начали палить из ружей. Олень в испуге бросился бежать.
— Ужасные люди! Они стреляли в олененка!
— Здесь все по-другому, — сказала Либби, прижимая к себе Иден. — Они могут убить за кусок хлеба.
В середине следующей ночи Либби поняла, что спокойно им не доехать. Она проснулась под лодкой, после того как пара здоровенных ботинок простучали мимо ее лица. Потом послышались стоны и крики: «доктор», «умирает». Утром трое пассажиров лежали на палубе с закрытыми лицами.
— Что случилось? — спросила Либби, предполагая, что ночью была драка.
— Холера! — ответили ей.
— На корабле нечего есть и пить, — сказал кто-то.
— По крайней мере, у них хоть место красивое.
— Лучше, чем болото.
— Не все ли равно, где тебя похоронят. Мертвый есть мертвый!
Новость о холере сразу утихомирила гуляк. Стоны умирающих нарушали покой живых. Утром схоронили еще четверых. Либби поспешила на берег. Желание сойти с детьми преследовало ее.
Не зная, что предпринять, Либби купила хлеба и молока. Она вымыла детей перед тем, как вернуться на судно. Либби старалась держаться от других пассажиров как можно дальше.
За день до прихода в Индепенденс пароход сел на мель. Капитан спустил трап и приказал пассажирам спуститься на берег, чтобы облегчить судно. Канаты были привязаны к верхней палубе, и люди стали помогать матросам сдвигать с места судно. Одну команду сменяла другая. В середине дня им удалось снять «Амелию» с мели. Не желая рисковать, капитан приказал пройти людям по берегу. И только через милю река стала глубже, и все снова погрузились на судно. Еще ночь — и Либби с детьми сможет покинуть эту вонючую посудину.
Едва Либби удалось вздремнуть на жестких досках палубы, как Иден дотронулась до нее и сказала:
— Мама, Блисс, по-моему, плохо себя чувствует.
Либби вскочила как ошпаренная.
— Что? Моей малышке плохо?
— У меня болит живот, — сказала Блисс с искаженным от боли лицом. — Мама, помоги мне…
Либби прошиб холодный пот.
— Оставайся с ней, я пойду за доктором, — шепнула она Иден. Осторожно пробираясь между спящими людьми, она нашла доктора, сидящего у еще одной жертвы. У него уже начались конвульсии.
— Док, ты сообщишь моей жене? — с трудом проговорил он между приступами рвоты. — Меня зовут Айсон, я из Буффало. Я хотел как лучше… — тело его содрогнулось, и он умер.
