Мо'атабар подозвал Аарона и обвязал его левую руку у локтя обрывком яркой веревки.
— По этому знаку наши воины узнают, что ты — друг. Но не искушай судьбу.
— Я вернусь. — Аарон зашагал прочь, ожидая, что его остановят еще до того, как крепость скроется из виду. Он не бежал, но старался не терять зря времени.
Йосех проводил взглядом быстро удаляющегося плотника. Ты не должен волноваться о ней, твердил себе юноша. Жизнь Тамисы тебя не касается. Она так же далека от тебя, как была до вашего знакомства.
— Куда это он? — спросил Ногах. Йосех объяснил.
— Умно, ничего не скажешь. Знаешь, мне сдается, что от нашей колдуньи толку не больше, чем от бычьего вымени. Она только и делает, что сама с собой разговаривает.
Черт побери! Да ведь Ногах сам не свой от страха! Он боится, что они не успеют вовремя попасть в крепость.
В каждом движении, в каждом взгляде Йосех различал тот же страх. И сильнее всего он был в глазах маленькой ведьмы. Обитатели крепости дали им время. Много времени. Зачем? Может, они играются с дартарами, как кошка с мышью, хотят всласть помучить непрошеных гостей?
Чем больше Йосех думал об этой смертельной гонке, тем тревожнее становилось у него на душе. Он удивлялся, как позволил уговорить себя завербоваться на службу в этот безумный город. Мо'атабар был прав. Это город свинца и золота. Только мечтаешь ты о золоте, а получаешь свинец.
Привели связанных веревкой, вымокших под дождем заключенных. Это были не захваченные в плен геродианские солдаты, которых ожидал увидеть Йосех, а несколько кушмарраханских преступников, судя по их жалкому виду — мелких воришек. Мо'атабар построил их в шеренгу — смехотворное подобие военного строя.
— Мы тут пытаемся проникнуть в эту вашу проклятую крепость, — начал он. — Ворота ее заколдованы. Но мы должны преодолеть это препятствие. Не скажу, что вам не грозит никакая опасность, но я вовсе не намерен необдуманно рисковать вашей жизнью. У вас есть шансы, и немалые шансы, благополучно пройти в ворота. А как только путь будет найден, вас немедленно отпустят на свободу.
Йосех знал, что, если б впереди светила лишь тюрьма, а затем цепи и геродианские галеры, лично он обязательно бы ухватился за такое предложение.
— У нас есть выбор? — спросил один из заключенных, на вид самый закоренелый.
— Конечно, никто вас не заставляет. Если кто против, пусть даст мне знать. Я быстренько перережу ему глотку, а потом мы вместе с оставшимися займемся делом.
— Так я и думал.
— Вот, все ваши, — обратился Мо'атабар к колдунье. — Скажите мне? что от них требуется.
Сначала Йосеху показалось, что ведьма занимается какой-то чепухой. Она выбрала одного заключенного, поставила его перед собой, а потом через Мо'атабара попросила его сделать четыре шажка вперед и стоять не двигаясь, пока она займется с остальными. Второму надлежало повторить то же самое плюс еще пару шажков в сторону и три вперед.
Когда пятый заключенный проделал те же упражнения и остался невредим, оставшиеся вздохнули с облегчением и заметно расслабились. Между тем Йосех вдруг осознал, что нечто все же происходит.
Пятого человека словно заволокло марево, что в жару поднимается над вершинами Таков. Шестой, заняв указанное место, стал точно бесцветным, прозрачным; нормально он выглядел, лишь если смотреть не прямо, а искоса.
Седьмой исчез совсем — если бы не истошные крики, вообще невозможно было догадаться, что он когда-то существовал на свете.
Аарон решил, что разумнее всего перевести семью в дом Насифа. На улицах ни души, двери и окна крепко-накрепко закрыты — кушмаррахане, видно, не желают ни видеть, ни слышать творящихся кругом беспорядков. Поэтому никто из соседей Насифа не узнает, что в доме появились новые постояльцы.
Ему удалось незаметно доставить домашних к Насифу. Они захватили все, что смогли унести. Потом Лейла проводила мужа до двери. Она смотрела на него так, как в тот день, когда рота Аарона уходила в Башни. Оружие, с которым Аарон обращался весьма неуклюже, Лейла старалась не трогать.
— Будь осторожен, — проговорила она напоследок, и слова эти прозвучали не как обычное прощальное напутствие, а как горячая молитва.
Аарон поцеловал жену в лоб.
— Я буду очень осторожен, уж поверь. Я ведь совсем не герой.
— Не говори так. Ты настоящий герой.
На пороге Аарон обернулся и еще раз с каждым простился взглядом — особенно долго смотрел он на Стафу, — а затем вышел на улицу.
Наверное, вел его сам Арам. По дороге домой, на улице Чар, Аарон не встретил никого, хотя не сомневался, что наткнется на дартар, которые не примут во внимание, что на рукаве у него, видите ли, повязана цветная тесемка. Удача не изменила ему и на обратном пути.
Аарону и в голову не приходило поинтересоваться, куда подевались все те спешившие на улицу Чар всадники, те, которым предположительно надлежало удерживать геродиан в лабиринте.
— Аарон…
От изумления Аарон чуть было не схватился за меч. Он огляделся — и у входа в переулок, на том самом месте, увидел бел-Сидека. Он встревоженно огляделся снова, испуганно и подозрительно.
— Я один, Аарон, — и безоружен.
— Чего вы хотите?
— Хочу кое-что передать твоим друзьям-дартарам.
— Что такое?
— Порой даже враги играют нам на руку. Мы — моя фракция в Союзе — не хотим возвращения Накара. Я говорил Фа'таду, что готов позволить дартарам обчистить крепость, если взамен они уберутся из Кушмарраха.
— Так что вы хотели передать? — Аарон и верил, и не верил одновременно. У каждой клики в этом треклятом Союзе своя правда. Возможно, некоторые не совсем утратили связь с реальностью.
— Это очень просто и очень важно, Аарон. Они пытаются проникнуть в крепость не тем путем. Парадные ворота — лишь видимость магическая западня. Настоящий вход — с южной стороны. Он создан два столетия назад, поэтому никто не знает о нем. Стена в том месте кажется неповрежденной. Мне сказали, что ход снабжен системой сигнализации, поэтому появление ваше не будет неожиданностью.
— Они и так знают, что мы делаем. За нами наблюдают с самого утра.
— В самом деле? Поторопись в таком случае. Вы дали им уже слишком много времени. — Бел-Сидек проверил, свободна ли дорога, и снова нырнул в переулок.
Аарон тоже огляделся, но не увидел ничего, кроме мрачных зданий и пелены дождя. Он пожал плечами и заспешил вверх, на холм.
Дартары встретили его удивленными взглядами. Аарон направился прямо к Мо'атабару и пересказал ему историю бел-Сидека.
Мо'атабар не склонен был верить словам плотника, но вмешался Ногах.
— Пусть решает она, ведьма. Она-то должна разбираться в подобных вещах. И она уверена, что таким манером ничего не добьется.
— Дело дохлое, — пояснил Аарону Йосех. — Она уже потеряла троих заключенных, а пути так и не обнаружила.
Мо'атабар нахмурился: яйца курицу не учат. Однако он передал сообщение Аарона Анналайе.
Геродианская колдунья просияла, бросила то, чем занималась, и заспешила к южному фасаду крепости. Там она потыкалась немного туда-сюда, а потом застыла и молча уставилась в пространство. Затем она разразилась речью более бурной, чем вся ее болтовня до сих пор.
— Ты был прав, плотник, — переводил Мо'атабар. — Она клянет себя, что не нашла его раньше. Но оправдывается тем, что ход так дьявольски искусно спрятан.
— Она спорит сама с собой?
— А что ты хочешь? У всех геродиан крыша набекрень.
