мадам.
— Где он? Где Паэн?
— Покупает лошадь.
Во дворе конюшни Паэна не оказалось. Зато между огромным черным мерином, который доставил ее в аббатство, и гнедым жеребцом Матье она обнаружила серую в яблоках кобылу с небольшим седлом на спине.
— Садитесь, — приказал ей Матье.
— Да, но где же…
— Он скоро придет. — Матье подвел кобылу к крупному камню у конца частокола и протянул руку Джоанне, помогая забраться в седло. Когда Матье отошел от нее, чтобы оседлать собственного коня, Джоанна бросила взгляд через низкий забор и увидела у дверей конюшни Паэна, занятого разговором с каким-то дряхлым сгорбленным монахом. Паэн вложил в его паучьи руки кошелек с деньгами и коснулся руками сутулых плеч в быстром, нежном объятии.
Капюшон упал с головы монаха, открывая взору густые черные волосы, такие же темные, как и у самого Паэна, и бледное улыбающееся лицо, лучившееся радостью. Он до того был похож на Паэна, что вполне мог оказаться его родственником.
У Джоанны перехватило дыхание.
Паэн поднял глаза и увидел ее. Пробормотав на прощание несколько слов, которые Джоанне не удалось разобрать, он оставил монаха у дверей конюшни и направился к воротам.
Джоанна выехала из аббатства следом за Паэном и не решалась заговорить с ним в течение целого часа, пока он гнал коня рысью по узкой тропинке через лес. У разбойников — даже у самых кровожадных из них — тоже могли быть семьи, а судя по тем трофеям, которые носил на своих пальцах Матье, они оба достаточно преуспели в своем ремесле и могли позволить себе отдать часть с таким трудом заработанного золота своим близким.
Молчание Джоанны не слишком понравилось ее спутникам. Паэн становился все более подозрительным и часто оглядывался назад убедиться, что она следует за ним. Матье держался на почтительном расстоянии за ее спиной, не спуская с нее глаз на случай, если ей вдруг придет в голову от них оторваться. Они пренебрегали проторенными дорогами и углублялись все дальше в лес. Джоанна не пыталась свернуть в сторону и старалась не обращать внимания на мурашки, пробегавшие вдоль спины. Она чувствовала себя гораздо спокойнее во мраке ночи, сидя в седле впереди Паэна и выслушивая его короткие ответы на свои многочисленные вопросы.
Около полудня они остановились на берегу полноводной быстрой реки и отвели животных на водопой. Паэн снял с коня седельную сумку и, положив ее на пень поваленного ветром дерева, подозвал к себе Джоанну.
— Можете перекусить и отдохнуть, если вам угодно. Матье останется на страже.
— Вы нас покидаете? — спросила она. Он с рассеянным видом смотрел то в сторону реки, то в глубь леса, словно искал какую-то ему одному известную примету.
— Мы заблудились? — осведомилась она. Паэн повернулся к ней и покачал головой.
— Я скоро вернусь.
Он направился пешком вверх по течению реки и больше не оборачивался.
Матье, похоже, не удивило исчезновение Паэна.
— Кто был тот монах во дворе конюшни? — спросила Джоанна, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— Просто какой-то монах.
— Почему Паэн отдал ему деньги? Матье приоткрыл один глаз и бросил раздраженный взгляд на Джоанну.
— Он заплатил за вашу лошадь, мадам. Мы же не какие-нибудь воры.
— Он отдал монаху довольно увесистый кошелек: Думаю, денег там было гораздо больше, чем требуется на покупку лошади.
— Она славная кобылка. Кроме того, женщины не разбираются в подобных вещах. — Матье зажмурился от яркого солнечного света.
Джоанна поднялась с места и пересекла поляну, направляясь к реке. Затем проследовала вниз по течению, в сторону, противоположную той, которую избрал для себя Паэн. Она не осмеливалась отходить слишком далеко от лошадей или выпускать из виду Матье: невзирая на их грубоватое расположение к ней, Джоанне не верилось, что Паэн и Матье станут ее ждать, если решат покинуть это место до ее возвращения.
Увлекаемая скорее инстинктом, нежели непонятными звуками, она продолжила свой путь и вышла на другую, более широкую поляну, усеянную огромными, поросшими мхом камнями, которые образовывали большой неровный круг, почти незаметный для глаз из-за зарослей бука, загораживавших вид.
Внезапное движение у основания самого крупного камня заставило Джоанну ринуться под защиту леса и спрятаться за кустом боярышника. Осторожно выглянув, она увидела Паэна, который копал землю рядом с языческим святилищем при помощи сухой ветки. Губы Джоанны зашевелились в безмолвной молитве. Неужели она покинула Рошмарен и уехала так далеко вместе с ним только для того, чтобы окончить свои дни в этом забытом Богом месте? Неужели ее телу суждено покоиться в неосвященной земле?
Перестав копать, Паэн сунул руку в неглубокую яму и вынул оттуда перепачканный грязью кожаный мешок, из которого ему на руку посыпались сверкающие золотые монеты. Неожиданно в другой его руке ярко блеснула отточенная сталь. Взгляд его упал на место, где скрывалась Джоанна, и кинжал снова скользнул в ножны.
— Если вы хотите добраться до побережья невредимой, — проворчал он, — не надо вертеться поблизости — ведь я запретил вам следовать за мной.
Джоанна вышла из-за куста боярышника, пытаясь выглядеть невозмутимой.
— Я вовсе не собиралась красть ваше золото. Паэн пожал плечами и снова занялся монетами. Большую их часть он снова спрятал в мешок и, опустив его в яму, принялся засыпать ее тучной бретонской землей.
— Давно вы спрятали здесь золото? Паэн, сложив оставшиеся монеты в кошелек, обернулся и посмотрел на нее.
— Несколько лет назад.
Джоанна подошла к Паэну и помогла ему прикрыть свежевыкопанную землю слоем упавших листьев.
— Почему вы храните их здесь? Отдайте свое золото какому-нибудь надежному ювелиру, и вы получите его в любой момент, когда вам будет нужно, не опасаясь, что ваш тайник расхитят воры или вы забудете его местонахождение.
— Я никогда о них не забываю.
— О них? Значит, у вас несколько таких тайников?
— Они все находятся в разных местах, далеко отсюда. Если даже один из них обнаружат, другие будет не так-то легко найти, — неохотно ответил Паэн.
— А если вам вдруг понадобится золото, когда у вас не будет возможности его откопать, — что тогда? По-моему, просто глупо так обращаться со своими деньгами, разбрасывая их как попало по всему графству, где от них все равно нет никакого прока, а потерять их можно очень легко, и по самым разным причинам.
— Похоже, мадам, у вас уже вошло в привычку осыпать упреками людей, которые желают вам только добра. Так вот какова ваша благодарность за то, что я спас вам жизнь!
— Я говорю только то, Паэн, что сказал бы на моем месте любой хоть сколько-нибудь здравомыслящий торговец. Вам следует забрать по крайней мере часть своего золота и отдать его на хранение ювелиру либо купить на него землю или скот, которые могли бы принести вам еще больший доход.
— Я смотрю, вы неплохо разбираетесь в подобных вещах.
— Я дочь простого торговца и потому многое знаю о золоте и о том, как сделать так, чтобы оно всегда находилось под рукой в целости и сохранности, а вы, сударь, нет.
— Дочь торговца? Тогда неудивительно…
— Что?
— Неудивительно, что вы не поняли, зачем я положил меч на пол рядом с вашей кроватью, пока вы спали.
— Я могла поранить себе ногу, если бы попыталась слезть с кровати.
— Я положил его, чтобы тем самым дать понять, что не желаю вам зла.
Джоанна потупила взгляд.
— Я так и не сказала вам спасибо за все, что вы сделали.
— Бога ради, мадам, давайте не будем больше говорить об этом.
Джоанна присела на камень, пытаясь осмыслить ситуацию. Вряд ли этому человеку так уж были нужны пятьдесят золотых монет, предложенные за ее гибель. Ровно столько же или даже больше денег находилось в грязном мешке, который он только что выкопал из земли. Тем не менее он проделал путь через всю Бретань, чтобы проникнуть за стены Рошмарена и предупредить женщину, которую до сих пор никогда и в глаза не видел. Зачем ему вообще понадобилось вмешиваться в это дело?
Может быть, Паэн хотел увезти ее подальше от посторонних глаз и жениться на ней, чтобы таким образом завладеть Рошмареном? Не эту ли цель он преследовал, спасая ее?
В лесу по-прежнему царила полная тишина, и если Паэну вздумается напасть на нее, никто, кроме Матье, не услышит ее криков. Пожалуй, ей следует подождать с расспросами, пока они не доберутся до “ближайшей деревни, а еще лучше — до хорошо укрепленного города с гарнизоном, к сеньору, к которому она может обратиться за помощью.
— Почему, когда речь заходит о Динане, вы отказываетесь мне верить? — неожиданно спросил Паэн. — Ведь вы же доверяете мне во всем остальном.
— Вовсе нет!
— Вы доверяете мне куда больше, чем любому из обитателей Рошмарена. Я не спускал с вас глаз, мадам, в течение двух дней, прежде чем с вами заговорить. Вы явно нервничали в присутствии бретонцев и держались крайне настороженно с сестрой вашего мужа. Кроме того, как мне показалось, вы избегали общества Адама Молеона. По вечерам вы едва притрагивались к вину за столом и рано удалялись к себе в спальню. Вы запирали дверь вашей комнаты на засов и не только не звали к себе служанок, но и не открывали им дверь от заката до рассвета.
— И вы все это видели? Он пожал плечами.
— Кое-что я видел сам, а остальное узнал от Матье.
— Ах да, конечно. Матье.., Он поднялся и смахнул листья с колен.
— Я не волшебник, Джоанна Мерко, и не способен проходить невидимым сквозь стены вашей
