спешили. Коротышка находил безопасные места лучше, чем голубь — путь к родному чердаку. Они вышли из смыкающегося кольца прямо перед носом у бешено скачущих конников — всего за четверть мили. Свое дело Рогала знал и был необыкновенно полезен тем, кто нуждался в помешанном на битвах гноме.
— Куда мы теперь?
— Через границу, в страну, что ты называешь Бильгор. Может, сумеем застыдить союз этот, и они наконец тронутся с места.
Он пустил коня галопом.
Изнурительная скачка продолжалась всю ночь. Рогала наслаждался. Он несся, будто заяц перед гончими, хитрил, обманывал вентимильских командиров. Гном держал на юго-запад по кратчайшей к Бильгору дороге, но преследователи, пробивавшие тьму факелами, потихоньку отжимали беглецов на северо-запад, где граница лежала миль на двадцать дальше.
Однажды повезло наткнуться на патруль из четырех конных и сменить лошадей, однако погоня, все более многочисленная, настигала. Над головой полз к западу месяц — призрачная ухмылка на усыпанном золотинками бархате. А на час впереди — комета, выросшая вдвое с тех пор, как Готфрид увидел ее впервые.
Когда за спинами, среди пожарищ и столбов дыма, закрывающих звезды, загорелся восход, Рогала закричал: «Не успеваем! Они ведут нас! Приготовься!»
К чему готовиться, открылось за холмом: на дальнем краю небольшой долины в предрассветном тумане ждал одинокий всадник. Тоал.
«Попались», — подумал Готфрид. Где один, там и остальные вместе с их проклятым командиром.
— Круши его! — велел Рогала.
Легко сказать.
Вождь был в полном рыцарском облачении, все доспехи — магические находки миньяка. Первые лучи солнца сверкнули на острие копья пламенем, заключенным в хрусталь. Зеркало щита дрожало и переливалось, и из него выглядывали, ярясь, лики демонов. Черная броня неуязвима для смертных, лишенных колдовской силы клинков.
Но горше всего и страшней — тварь под седлом тоала. Будто дракон, хотя вовсе не то жилистое, тощее громадное существо, какое рисуют в книгах. С лошадь высотой, но на треть длиннее; в тяжелой чешуе, криволапое. Сложенные крылья покоятся на спине, за всадником, сидящим у основания шеи. Интересно, как такое может летать? Оно же тяжеленное!
— Направо давай! — заорал Рогала. — Ему копьем бить неудобно будет!
Готфрид повернул коня, едва не сшибив вопящего гнома. И как же, без доспехов и щита, прикажете атаковать такое? И мечом дотянуться не даст!
Тоал угадал его маневр, и вскоре оба скакали в одну сторону среди тумана, углубляясь в долину. Мертвец опередил соперника, и Готфриду пришлось рубить налево. Диковинный зверь был неимоверно проворен. Он прыгал, хитрил, пытался застигнуть врасплох, однако Добендье, сверкая, встречал всякий удар. Кругом грохотало, вился зловонный дым, и рука юноши отзывалась цепенящей болью. Но Великий меч вовсе не тревожился последним обстоятельством.
Готфрид вдруг понял, что вождь попросту отвлекает его, ждет, пока конь споткнется в тумане. Надо скорее раскрошить клятое копье! Воин ударил сильней — без толку, разве что оглушительно громыхнуло.
Рогала тоже без дела не сидел — он обошел тоала слева. Юноша принялся сечь тварь еще яростней, а гном тем временем всадил кинжал ей в ляжку.
Существо подскочило, всплеснуло крыльями, зазвеневшими, будто гонг, затем взлетело, кинулось на обидчика, цапнуло огромной пастью — лошадь Рогалы упала замертво. Всадник едва успел выкатиться из седла.
Тоал тоже полетел на землю, однако он быстро оправился, поднялся и выставил копье. Готфрид развернулся — налететь, прикончить!
— Оставь! — заорал Тайс. — Убираемся отсюда!
Он ткнул пальцем в сторону дальних холмов — оттуда на таком же летуне спешил на подмогу товарищу черный воин в развевающемся плаще. Нерода!
Готфрид на скаку подхватил гнома и пустил коня галопом. Тварь, раненная Рогалой, неистово забилась, вырвала клок мяса из своего же бока, кинулась на своего хозяина, и тот прикончил ее.
— Надеюсь, ты не фамильную драгоценность в ее бедре оставил? — крикнул Готфрид через плечо.
— Нож можно заменить, шкуру — вряд ли. Лучше заткнись, парень, и гони во весь дух!
Юноша оглянулся и увидел, что тоал вытянул руку, готовясь ударить заклятием — как тогда, в Касалифе. Он крепче стиснул Добендье, и вокруг поплыл, будто эхом размноженный, холодный хохоток демона из кошмаров. Взметнулась ослепительная вспышка, и Великий меч застонал, задрожал, впитывая колдовство противника. Зрение вскоре вернулось, и Готфрид увидел, что Нерода настигает, но его летун казался медлительным и неуклюжим.
Беглецы подскакали к гребню холма, и открылось, что граница рядом, куда ближе, чем они рассчитывали. Слева ее пересекала дорога, за которой красовался палаточный город с лесом штандартов.
— Путь на Торунь! — вскричал Готфрид. — Это армия союза!
Он принялся перечислять знамена — собралось большинство королевств Запада и несколько орденов Братства! Рогала слушал и что-то бурчал.
— Чего ж они сидят сиднем?
— Доберись дотуда — там и выяснишь! — потерял терпение гном.
Нерода тоже увидел объединенные войска и заскользил вниз по склону, прибавляя ходу. Все быстрее и ближе — Готфрид, как мог, приготовился к бою.
В лагере засуетились. Рыцари и люди в мантиях Братства побежали, столпились у ветхой хибары, пограничной сторожки, однако за рубеж никто не ступил и шагу. Юноша удивился и разозлился. Так уж они боятся войти на чужую землю, причем уже завоеванную! Не иначе в политику заигрались!
— Кое-кто за это ответит, — процедил он сквозь зубы.
— Парень, мы не успеваем! — предупредил Рогала. — Он раньше ударит. Готовься уклониться — я скажу когда.
До границы оставалось ярдов двести, когда Рогала заорал: «Внимание… Давай!»
Готфрид дернул поводья — конь заржал, и коротышка слетел с крупа. Он покатился по дороге, но тут же уверенно вскочил. Стрела из арбалета Нероды вспорола воздух там, где мгновение назад был скакун беглецов, и врезалась в землю у гномьих пяток, оставив черную дымящуюся дыру размером с кулак. Тайс изверг поток ругательств.
Добендье взметнулся и прочертил полосу в ярд на брюхе летуна. Душа его оказалась столь же чуждой и жуткой, как тоалова. Готфрид различил лишь жажду крови, холод и смутную тоску существа, проспавшего тысячи лет. Наверняка, еще один трофей с раскопок Алера.
Чудище затрепетало, гремя крыльями, и будто воздух в ужасе устремился прочь. Нерода свирепо заревел и вместе с тварью рухнул наземь, но, падая, успел выстрелить.
Эту атаку Добендье не смог отразить. Уклониться не вышло, и Готфрид попросту выпал из седла. Конь испустил жуткий стон и повалился замертво — засмердело жженым мясом.
Юноша упал — неверно, неловко. Но, к собственному удивлению, не навзничь: обеспамятев от удара, он все же успел упереться ногами и левой рукой.
Восставший из копошащейся кучи Нерода высился в двадцати шагах, закрывая проход к границе. Черный гигант, за чьей спиной вставал чудовищный, из тумана сотканный лик.
Нахлынул страх — лишь на миг, а потом сила Добендье затопила все существо. Готфрид никогда не ощущал ее так полно и резко. Закружилась голова. Земля под ногами и людишки на ней умалились, ушли, стерлись. Существовали лишь он, богоподобный, могучий, непобедимый, самовластный воин, и его враг. Меченосец захохотал, и окрестные холмы вторили ему насмешливым эхом. Он поднял клинок, приветствуя соперника.
Так, наверное, чувствовал себя Турек Арант перед великими битвами. Вот она, истинная сила
