Лучшую западню за фальшивыми стенами!
Кто-то высунул голову, осмотрелся, затем вылез, помог напарнику. Тот двинулся к постели с ножом, лезвие пылало яркой синевой. Первый же с удавкой в руках подошел к гному.
Душитель умер раньше подельника. Новый меч был медлительнее Добендье, но пил души столь же жадно. Убийцу, торуньского вольного наемника, звали Фуйбехом Козятиком. Кто заплатил за покушение, он не знал. Его столько же несведущий напарник, Цайс Букла, умер мгновением позже.
— Сзади! — рявкнул Арант.
Из дыры высунулся тонкий золотой жезл. Готфрид отпрыгнул, уклоняясь от луча, срезавшего шесть дюймов со стены, кинулся, ударил — клинок нашел цель.
Этот когда-то знал заказчика, но сейчас его разум, вычищенный до белизны, содержал лишь одно — приказ убить. Стерли даже его собственное имя. Меченосец втащил наемника в комнату, однако ни одежда, ни содержимое карманов ничего не выдали.
— За ними кто-то присматривает, — предположил Арант.
Рогала с демоном по-прежнему спали. Вроде они в порядке, можно их оставить ненадолго и пройтись по тайному ходу за панелью. Если никто не обнаружится, придется взяться за хозяина — он наверняка причастен.
Коридор вел ко многим комнатам, и нигде не нашлось ничего интересного. Он заканчивался в чулане, куда попасть можно было и с кухни, и с улицы. Туда, в тенистую аллею, шел люк, скрытый здоровенной крышкой, грубо сколоченной из толстых брусьев. Сквозь щель между ними Готфрид и заметил наблюдателя, притаившегося на соседней крыше за пузатенькой каминной трубой.
Как же до него добраться? Наверняка ночное нападение продумали до мелочей, каждый выход караулят. Главного нужно выследить. Кто придумал: Мулене, Нерода, Алер? Или Хильдрет, пытаясь подставить Гердеса? Или кто-то помельче, чтобы заполучить Добендье? Торуньский преступный мир славился на весь Запад.
Разбойник отвлекся, решил от скуки пройтись туда-сюда. Готфрид хорьком выскользнул из люка, скрылся в тени и прислушался.
— Ты все больше походишь на Рогалу, — пожурил Арант добродушно. — Тут безопасно. Колдовство наверняка было покупное.
В дальнем углу гостиницы надрывно забрехал пес, над головой мяукнули. Тут же спустилась веревка, и наблюдатель слез. Оглядываясь и бормоча, он прокрался в чулан, вышиб из ближайшего бочонка крышку и принялся расплескивать жидкость. Не иначе горючее. Убийц уже списали. Наверняка аварийный план — спалить гостиницу со всеми обитателями. Не чересчур ли? Арант подтвердил: действительно, сверх всякой меры.
Юноша подскочил к разбойнику — тот успел лишь удивиться. Увы, тоже невежественный подручный. Готфрид кинулся по аллее, затем на боковую улицу, обежал здание кругом и обнаружил еще одного поджигателя за работой. С крыши прокричали тревогу — за спиной просвистела стрела и ткнулась в гостиничную стену. Умно: лучники, чтоб никто через окна не убежал. Основательно подготовились.
Ошалелый злоумышленник сорвался с места. Готфрид пробежал за ним пару сотен ярдов, затем вернулся: лучше поискать зачинщика. Ему повезло заметить бродягу, который чересчур торопился и поминутно оглядывался, шарахаясь от каждой тени. Следить было трудно, юноше то и дело казалось, что его заметили, но обошлось, и оборванец привел к аккуратному домику, охраняемому собаками. От Меченосца животные удрали, не взвизгнув, а тот встал у тускло освещенного окошка и прислушался.
Ряженый отчитывался перед главарем, чье имя слышали даже в далеком Касалифе. Суфко заправлял преступным миром Торуни и был помогущественнее иных князей. Заинтересовало его, главным образом, не привел ли подручный хвост. Неудача при покушении бандита не слишком огорчила. Вскоре он вышел на улицу в сопровождении четырех стражей и отправился к большой церкви, где недолго с кем-то переговаривался — о чем, Готфрид подслушать не смог: охранники мешали подойти.
Куда теперь? Лучше, наверное, за заказчиком. Конечно, Рогала уже начеку и второе нападение, буде оно случится, встретит во всеоружии. Собеседник Суфко пришел к другой церкви, крошечной, приютившейся на задворках королевской цитадели. Ступал незнакомец уверенно, спокойно. Видно было, что его нисколько не волнует, следят за ним или нет. В часовенке он встретил монаха, вздумавшего коротать ночь за молитвой.
А тот оказался не кем иным, как бильгорским королем Кимахом Фольстихом. Готфрид узнал того, на чьей совести гибель Гудермута!
— Как прошло? — спросил фальшивый брат.
— Плохо. На Меченосца заклятие сна не подействовало.
— Проклятье!
— Суфко готов попробовать снова — за отдельную плату.
— Скупердяй.
— Он полезен своим упорством: пока есть деньги и хоть какие наемники под рукой, он не отступится. Гордец, но своими людьми рисковать не станет.
— Альфельд, в алтаре золото. Если надо, я пришлю еще. Лучше покончить с этим до полудня — тогда и утвердим соглашение.
— Все получилось?
— Ну конечно, — ответил король, потрогав зачем-то потир. — Только не забудь: Торунь твоя, когда Сартайн — мой.
— А графиня?
— Само собой, мне нет нужды в отродье Хильдрета.
Ага, Кимах захотел в императорский дворец. Не тесно ли в Сартайне претендентам? А королевский кузен Альфельд за предательство получит корону Бильгора, держа в уме трон Андерле: у Эльгара-то нет естественных наследников, преемником он объявил Хильдрета. А престол перейдет к дочери графа, Фионе Хильдрет.
— Суфко, часом, не догадался?
— Нет. — Альфельд хихикнул. — Он думает, мы против миньяка стараемся. Иначе бы не помог.
— Люблю патриотов! Заплати ему получше и надави. Эти двое должны умереть!
Кимах повернулся к алтарю и опустился на колени. Альфельд же, ухватив мешочек золота, заспешил в ночь.
Прав был Кралевац, ох, прав: империю уже продали и поделили. Что ж, придется немного подпортить планы миньяку. Пресечь измену в зародыше и — отплатить за Гудермут. Отдать все, что Кимаху причитается, — око за око и зуб за зуб. Готфрид выскользнул из-за скамьи.
Фольстих успел глянуть на опускающийся меч, но умер, так и не поняв, что проиграл. Как же вся эта высокородная знать уязвима, когда решает поподличать втайне! Не пошел бы на предательство, сидел бы во дворце, и даже Добендье не прорубился бы сквозь стену охранников. А на скользкое дело пришлось отправляться в одиночестве, шею подставлять.
Вся бильгорская политика упала в душу огромным мерзким, липким комом. Поутру начнется гвалт, это уж точно. Неплохо бы на «красных» вину свалить.
Меченосец выбежал на улицу и поспешил к жилищу Суфко. Альфельда он нагнал за четыре квартала до него. Королевский кузен шел, насвистывая, а мешочек в его руке волшебным образом полегчал вполовину. Что ж, и столько неплохо.
Стоя над трупом, Готфрид хихикнул и тут же поразился собственной гнусности. Радоваться сотням смертей и рекам крови? Точно так же смеется Тайс Рогала. Да уж, изменился. Хотя иногда по-настоящему приятно смотреть на мир глазами Тайса. В особенности когда королевские души выдают столь интересные сведения. О, сколько он выведал! Оба ведь солгали: Кимах надеялся сделать Альфельда козлом отпущения, корону же ему отдавать вовсе не собирался, как и графиню, которую уже представлял мамой любимого сыночка. Альфельд же договорился с Мулене: трон Бильгора и Фиона Хильдрет в обмен на жизнь Фольстиха. Ох ты, политика, где ж сыщешь грязь мерзее?
С этими двумя посчитались, остался Суфко. Бандит и убийца, но в сравнении с королями — сущий младенец. Может, с ним и поговорить удастся?
Собаки снова и не рыкнули. Теперь — потихоньку на крыльцо, затем постучать условным стуком,
