исхлестанные кнутом псы.
– А также не за то, чтобы мы приносили себя в жертву, – ответил Капитан тоном, каким дураку объясняют очевидное. – Мы телохранители, а не полиция. Поддерживать на улицах порядок – обязанность городских когорт.
Синдик был уставшим, испуганным, отчаявшимся, на грани срыва. Как и каждый из нас.
– Будьте разумны, – посоветовал Капитан. – Берилл уже миновал границу, из-за которой возврата нет. На улицах царит хаос. Любая попытка восстановить порядок обречена. Исправить ситуацию сейчас может только эпидемия.
Мне его слова понравились. Я уже начал ненавидеть Берилл.
Синдик продолжал гнуть свое:
– Остается еще форвалака. И этот стервятник с севера, что ждет возле Острова.
Полусонный Тамтам встрепенулся:
– Вы сказали, возле Острова?
– Да. Ждет, когда я к нему прибегу.
– Интересно.
Коротышка-колдун вновь прикрыл глаза.
Капитан и синдик сцепились в споре об условиях контракта. Я принес наш экземпляр документа. Синдик упорно пытался расширить круг наших обязательств всяческими «Да, но…» Нам стало ясно – он хочет, чтобы мы сражались на его стороне, если посланник станет настаивать на своем.
Ильмо захрапел. Капитан отпустил всех, а сам остался спорить с нашим нанимателем.
Полагаю, семь часов могут сойти за ночной сон, поэтому я не задушил Тамтама, когда тот меня разбудил. Но все же я ворчал и жаловался на судьбу до тех пор, пока он не пригрозил превратить меня в голодранца, просящего подаяние у Врат Рассвета. И лишь когда я оделся и мы с Тамтамом присоединились к дюжине других собратьев, до меня дошло, что я так и не знаю, куда мы направляемся.
– Идем заглянуть в склеп, – пояснил Тамтам.
– Чего? – Иногда по утрам я не очень сообразителен.
– Мы идем на Некропольский холм. Надо осмотреть склеп форвалак.
– Погоди-ка…
– Что, уже наложил в штаны? Я всегда считал, что у тебя, Костроправ, кишка тонка.
– О чем это ты?
– Да не дергайся. Рядом с тобой идут три классных колдуна, так что тебе останется только отдыхать и беречь свою задницу. Одноглазый тоже хотел пойти, да только Капитан велел ему присматривать дома за порядком.
– Я другое хочу узнать – зачем?
– Чтобы узнать, реальны ли эти вампиры. Может, это всего лишь туфта, запущенная в город с того корабля.
– Ловкий фокус. Может, нам самим следовало бы подумать о нем раньше? Угроза нарваться на форвалаку сделала то, на что оказалась не способна грубая сила: усмирила бунт.
Тамтам кивнул и провел пальцами по маленькому барабану, из-за которого получил свое прозвище. Я отметил про себя его задумчивость. Когда кому-то из них приходится признавать всяческие промахи и упущения, Тамтам еще упрямее своего брата.
Город был тих, как поле боя через пару дней после сражения, и в нем с избытком хватало вони, мух, стервятников и трупов. Тишину нарушали лишь топот наших сапог и скорбный вой печальной собаки, охраняющей мертвого хозяина.
– Цена порядка, – пробормотал я и безуспешно попытался отогнать собаку.
– Цена хаоса, – возразил Тамтам, стукнув по барабанчику. – А это, Костоправ, не одно и то же.
Некропольский холм выше холмов, на которых стоит Бастион. С Верхней Выгородки, где находятся мавзолеи богачей, я смог разглядеть корабль северян.
– Стоит и ждет, – сказал Тамтам. – Как синдик и говорил.
– Почему они не входят в гавань? Кто посмел бы их остановить?
Тамтам пожал плечами. Никто не предложил своей версии.
Мы подошли к знаменитому склепу. Внешне он честно отрабатывал свою роль в слухах и легендах – очень и очень старый, несомненно пораженный молнией, весь в шрамах от различных инструментов. Толстая дубовая дверь была взломана и приоткрыта, землю на десяток ярдов вокруг усеивали щепки и обломки.
Гоблин, Тамтам и Молчун соприкоснулись головами. Кто-то пошутил, что таким способом они объединяют свои мозги.
Затем Гоблин и Молчун встали по обе стороны у входа, а Тамтам повернулся к нему лицом. Он потоптался, как бык, готовый броситься в атаку, отыскал подходящую точку перед дверью, затем присел, странно расставив приподнятые руки, словно пародируя мастера рукопашного боя.
– Может, откроете все-таки дверь, придурки? – прорычал он. – Идиоты. Кругом одни идиоты. – Бум-бум по барабанчику. – Стоят и ковыряют пальцем в носу.
Двое подошли и навалились на покореженную дверь. Та слишком перекосилась и подалась ненамного. Тамтам выбил короткую дробь на барабанчике, испустил душераздирающий вопль и прыгнул внутрь. Гоблин тут же подскочил к порталу следом за ним, а Молчун приблизился медленно.
Оказавшись внутри, Тамтам пискнул по-крысиному, зачихал и сразу выскочил обратно со слезящимися глазами, зажимая нос. Его эбеновая кожа стала серой.
– Это не трюк, – гнусаво бросил он, словно его одолел насморк.
– Ты о чем? – спросил я.
Он показал пальцем на склеп. Гоблин и Молчун были уже внутри и тоже чихали.
Я бочком подобрался к двери и заглянул в склеп, но увидел лишь густую пыль в столбе солнечного света возле входа. Тогда я вошел.
Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидел повсюду кости. Кости в кучках, кости в стопках, аккуратно рассортированные каким-то безумцем. Странные это были кости – похожие на человеческие, но, на мой лекарский взгляд, каких-то зловещих пропорций. В склепе должны были находиться пятьдесят тел. В давние времена его и в самом деле набили под завязку. Телами форвалак, уж это точно, потому что в Берилле лишь преступников и злодеев хоронят без кремации.
Я увидел и свежие трупы. Прежде чем меня одолел чих, я насчитал семь мертвых солдат со знаками отличия одной из мятежных когорт.
Я выволок одного мертвеца наружу, бросил его, проковылял в сторону несколько шагов и вывернул желудок наизнанку.
Когда мне полегчало, я вернулся и осмотрел свою добычу. Мои спутники опередили меня, и лица у них позеленели.
– Тут поработал не фантом, – подытожил Гоблин.
Тамтам согласно мотнул головой. Он был потрясен больше всех. «Даже больше, чем можно ожидать от такого зрелища», – подумал я.
Молчун занялся делом и наколдовал ветерок, который ворвался в дверь мавзолея, покружился там и вылетел вместе с облаком пыли и запахом смерти.
– Ты в порядке? – спросил я Тамтама.
Он взглянул на мою лекарскую сумку и отмахнулся:
– В порядке. Я просто вспоминал.
Я подождал немного, потом уточнил:
– Что вспоминал?
– Мы с Одноглазым тогда были мальчишками. Нас только что продали в ученики Н’Гамо. Из деревни на холмах к нам прибежал вестник и попросил осмотреть мертвеца. – Он опустился на колени рядом с мертвым солдатом. – Раны были точно такие же.
Мне стало не по себе. Никто из людей так не убивает, а это тело терзали сознательно и расчетливо. Тут поработал какой-то злобный разум, и это лишь подчеркивало ужас произошедшего.
