разговаривать.
Несколько минут все стояли неподвижно. Никто не желал заговорить первым. Я взглянул на Молчуна. Тот пожал плечами – он выполнил намеченный для себя план.
Меня сюда привело любопытство. Частично я его удовлетворил. Ворон и Душечка живы и убегают. Неясным осталось только одно – почему?
К моему изумлению, Ворон заговорил первым. А я-то полагал, что он способен переупрямить даже камень.
– Что ты здесь делаешь, Костоправ?
– Тебя ищу.
– Почему?
– Из любопытства. И еще мы с Молчуном волновались за Душечку.
Ворон нахмурился. Он ожидал услышать от нас другое.
– Сам видишь, она жива и здорова.
– Вижу. Похоже на то. А ты сам?
– А что, я похож на больного?
Я посмотрел на Молчуна. Ему пока нечего было сказать.
– С ходу не разберешь, Ворон.
– Что это значит, черт подери? – огрызнулся он.
– Сам посуди. Парень игнорирует своих приятелей. Обращается с ними как с дерьмом. Потом дезертирует. Вот его друзьям и захотелось выяснить, что же с парнем произошло.
– Капитан знает, что вы здесь?
Я снова взглянул на Молчуна. Тот кивнул:
– Знает. Хочешь все свалить на нас, старина? А может быть, у всех нас – меня, Молчуна, Капитана, Рассола, Ильмо, Гоблина – появилась одна и та же идея…
– Не пытайся меня остановить, Костоправ.
– Ну почему ты вечно лезешь в драку? Кто тут говорил, что хочет тебя остановить? Если бы тебя хотели остановить, тебя бы здесь сейчас не было. Ты даже от Башни не отошел бы.
Ворон вздрогнул.
– Рассол и Капитан поняли, что ты задумал, и позволили тебе уйти. А кое-кому из нас, остальных… хотелось бы узнать причину. Я что хочу сказать: кажется, мы о ней догадались, и если это то, что мы думаем, то и
Ворон нахмурился. Он понял, что я намекаю, но не мог догадаться, на что. Мешало ему то, что он не был ветераном Отряда.
– Тогда скажу иначе. Мы с Молчуном догадались, что ты решил изобразить все так, будто вы с Душечкой погибли. Пусть будет так, никто в этом не усомнится, раз ты этого желаешь. Но знаешь ли, для нас ты словно убежал из дома. И хоть мы желаем тебе только хорошего, нам все-таки немного больно из-за того, как ты нас покинул. Мы голосовали за твое принятие в Отряд. Ты прошел вместе с нами сквозь ад. Ты… Да вспомни хотя бы, сколько всего мы с тобой перенесли. А ты на нас попросту наплевал. Думаешь, нам это понравилось?
Я увидел, что мои слова запали ему в душу.
– Иногда, – произнес Ворон, – происходит нечто настолько важное, что об этом нельзя рассказать даже лучшим друзьям. Вы могли бы все погибнуть.
– И ты решил, что возникла именно такая ситуация. Эй! Успокойся!
Молчун спешился и заговорил пальцами с Душечкой. Девочка словно не замечала возникшей между нами напряженности и рассказывала Молчуну о том, что они сделали и куда направляются.
– Так ты думаешь, что поступил очень умно? – спросил я. – Вспомнил Опал? Тогда послушай кое-что, тебе следует об этом знать. Во-первых, Госпожа победила. Полагаю, ты уже и сам догадался. Увидел, что она побеждает, иначе не смазал бы пятки. Теперь вторая новость, более важная. Хромой вернулся.
Госпожа его не прикончила – она его подлатала, и теперь он у нее парень номер один.
Ворон побледнел. Я впервые увидел, как он по-настоящему испугался. Но боялся он не за себя. Себя он давно считал ходячим мертвецом, человеком, которому нечего терять. Но теперь у него есть Душечка, и он обязан выжить.
– Вот-вот. Хромой. Мы с Молчуном много про это думали. – На самом деле этот довод родился у меня секунду назад, но я решил, что будет лучше, если Ворон поверит, что он подкреплен серьезными размышлениями. – Мы полагаем, что рано или поздно Госпожа обо всем догадается. И захочет сделать свой ход. Если она свяжет тебя с девочкой, то пошлет по твоему следу Хромого. Он тебя знает и начнет искать в родных краях, предположив, что ты отыщешь там старых друзей. У тебя есть друзья, которые смогут спрятать тебя от Хромого?
Ворон вздохнул. Мне показалось, что внутри него что-то надломилось. Он убрал нож.
– Таков был мой план. Думал, переплывем через море в Берилл и спрячемся там.
– Формально Берилл лишь союзник Госпожи, но ее слово там закон. Тебе нужно убраться в такое место, где про нее даже не слышали.
– Куда?
– Тебе виднее. Я-то не отсюда родом. – Внешне Ворон вполне успокоился, и я спешился. Он настороженно взглянул на меня, потом расслабился. – Много ли я про них знал, когда попал сюда? Эй, Молчун?
Молчун кивнул и продолжил «разговор» с Душечкой. Я достал из своего спального мешка мешок с деньгами и бросил его Ворону:
– Ты забыл свою долю добычи из Роз. – Я подвел к нему запасных лошадей. – Верхом вы доберетесь быстрее.
Ворон боролся с собой, пытался поблагодарить меня, но не смог пробиться сквозь внутренний барьер, который сам же и возвел.
– Тогда мы, наверное, поедем в…
– Не хочу этого знать. На меня уже дважды смотрело Око. Госпожа загорелась мыслью запечатлеть свои деяния для потомков. Она не хочет ничего приукрашивать, просто желает, чтобы все было записано правдиво. Ей прекрасно известно, как история переписывает сама себя, и она не желает, чтобы это случилось с ней. А я и есть тот, кого она выбрала в историки.
– Брось все, Костоправ. Иди с нами. И ты, Молчун, тоже.
Ночь была очень долгой, меня никто не отвлекал, и я много над этим размышлял.
– Не могу, Ворон. Капитану придется остаться там, где мы находимся, пусть даже ему это не по душе. И Отряду придется остаться. Я тоже часть Отряда. Я слишком стар, чтобы убегать из дома. Мы с тобой будем сражаться за единое дело, но я внесу свою долю, оставаясь в семье.
– Брось, Костоправ. Банда наемников-головорезов…
– А ну, остановись! – Мой голос прозвучал резче, чем мне хотелось бы. Ворон смолк.
– Помнишь тот вечер в Лордах, перед тем как мы отправились на охоту за Шепот? – спросил я. – Когда я читал отрывки из Анналов? Что ты тогда мне сказал?
Он ответил не сразу.
– Да, помню. Я сказал, что ты заставил меня почувствовать, что значит быть членом Черного Отряда. Да, верно. Может, я этого и не понял, но зато почувствовал.
– Спасибо. – Я вынул из спального мешка второй сверток – для Душечки. – Поговори немного с Молчуном, ладно? У меня тут подарок на день рождения.
Он задержал на мне взгляд, потом кивнул. Я отвернулся, скрывая слезы. А потом, попрощавшись с девочкой и разделив ее восхищение моим жалким подарком, я отошел на обочину и позволил себе быстро и тихо всплакнуть. Молчун и Ворон притворились слепцами.
Я буду скучать по Душечке. И весь остаток своих дней я буду за нее опасаться. За дорогую, славную и всегда счастливую девочку. То, что случилось с ней в деревне, осталось далеко в прошлом. А впереди ее ждал самый страшный враг, какого только можно вообразить. Никто из нас не желал ей такой участи.
Я встал, вытер остатки слез и отвел Ворона в сторону:
