про черный день. Но смерть приходит раньше этих предполагаемых несчастий. Жалкая жизнь. Я тронул Снэйка за плечо – мускулы его были напряжены, не расслабились даже после смерти. Странно.
Я вспомнил рассказ кухарки о Снэйке. «Он был доблестным воином», – напишут на надгробном памятнике.
Я перевернул тело, чтобы посмотреть, нет ли чего под ним. Нету.
– Слушай, Морли. Задушить – дело долгое. Вероятно, убийца сперва попробовал придушить его, а потом пырнул ножом или наоборот.
Морли огляделся кругом. Жуткий кавардак.
– Вероятно.
– Ты когда-нибудь душил человека?
Морли укоризненно взглянул на меня: бестактный вопрос.
– Извини. А я вот душил. Мне во время набега поручили придушить часового. Я тренировался заранее.
– Не похоже на тебя.
– Мне не нравится убивать и никогда не нравилось, но я подумал: если убить человека придется и если я хочу уцелеть, значит, надо все сделать как следует.
Морли проворчал что-то. Он был занят осмотром того, что некогда было лицом, грудью и животом Снэйка.
– Я все разыграл как по нотам. Когда я подошел к нему, парень дремал. Но очень быстро проснулся и отбросил меня, как тряпичную куклу. Он мне чуть мозги не вышиб, а ведь я. ни на секунду не отпускал проклятой веревки. Единственно, что мне удалось, – я не дал парню заорать и поднять тревогу, а там подоспел кто-то из наших и добил его ножом.
– Ну и что?
– Если ты не сломаешь жертве шею, она будет бороться. Предположим, ей удастся стряхнуть нападающего и ослабить веревку. Парень увидит тебя, пусть даже на шее у него эта дьявольская восточная удавка, и тогда придется его прикончить любым доступным способом – иного выхода нет.
– Ты ведешь к тому, что Снэйк был сильнее убийцы. Как тот часовой .
Я не говорил, что часовой был сильнее меня, но Морли попал в точку.
– Да.
– У кого-то в доме теперь полно синяков и ссадин. Если это кто-то из домочадцев.
– Может быть. Черт побери! Почему мне так не везет?!
– Ты о чем? – Морли считает меня до неприличия везучим.
– Почему убийца не оставил следов? Клочок одежды, пучок волос, хоть что-нибудь.
– Почему бы ему просто не прийти с повинной? – Морли покачал головой. – Ты торопишься и не ценишь то, что имеешь. Он оставил нож и удавку. Куда больше? Я уже рассказывал, какая редкость этот шнурок. А сколько таких ножей ты видел?
Лезвие ножа было чуть длиннее фута и сделано из полированной стали, но больше всего меня заинтересовала рукоятка – из черного агата, гладкая, зато в самом широком месте вычеканены два серебряных двуглавых Венагетских орла.
– Военный трофей? – предположил Морли.
– Довольно необычный. Из Венагеты. Принадлежал как минимум полковнику. Да, в гвардии его мог носить командир батальона, а в регулярных частях – полковник или подполковник.
– Много ли здесь таких ножичков?
– Верно, это уже что-то. Ниточка, пусть и тонкая. – Я взглянул на Снэйка. – Господи, почему ты ничего не сказал, у тебя же был шанс!
– Гаррет.
Это нам знакомо. Когда Морли кажется, что меня, по его выражению, не туда заносит, он начинает говорить таким вот предостерегающим тоном. «Не раскисай, ты же профессионал», – одергивает он. Не терпит он также упрямства и легкомыслия.
– Я в порядке. Но жалко парня. Я знаю, какую жизнь он прожил. Он не заслужил подобный конец.
– Пора идти, Гаррет.
– Да.
Пора. А то увязну в переживаниях. Я побрел прочь.
У каждого, как говорится, хватит сил пережить несчастье другого. Слава Богу, что убит не я.
Глава 18
Морли предложил поискать следы человека, шаги которого мы слышали в темноте. Я не возражал, но следов мы не нашли.
– Нехорошо, Гаррет.
– Что?
– У меня нехорошее предчувствие. Это не просто интуиция, больше. Необоснованная уверенность. Я уверен, что дела принимают скверный оборот.
Словно в подтверждение его слов, донесся крик. Кричали не от боли и не от страха, хотя и от страха тоже. От этого звука кровь стыла в жилах. Похоже, кричала женщина, но голову на отсечение я бы не дал. На островах я слышал, как мужчины кричат женскими голосами.
– Не стой на виду, – велел я Морли и побежал к дому.
Крики не замолкали. Я ворвался в дом. Шум доносился из западного крыла, с балкона третьего этажа. Я в два прыжка преодолел лестницу, но наверху замедлил шаги. Мне не хотелось оказаться замешанным в какое-нибудь очередное злодейство.
Ступени были забрызганы водой и заляпаны чем-то зеленым. Около лампы лежало нечто, похожее на дохлого слизняка. Я тронул его ногой. Ага, пиявка. Мне пришлось близко познакомиться с ближайшими родственниками этой твари в болотах на островах.
Воняло ужасно. Запах тоже был мне знаком по островам. Что, черт возьми, стряслось?!
Гвалт стоял невообразимый, вопили все, на разные голоса.
– Копьем, копьем его, затолкайте его назад! – кричал Питерс.
– Бог мой, что же это?! – не своим голосом взвизгнул Деллвуд.
Я осторожно поднялся выше и увидел собравшихся на лестничной площадке мужчин. Двое из них тыкали копьями во что-то, копошащееся на лестнице.
Во что именно, я толком не разглядел. Но подозрение у меня появилось. Оживший мертвец. Я взял лампу. Мне не хотелось видеть то, что я увидел, никому не может хотеться, а убийце меньше всего.
Это был труп. Один из погребенных в болоте. В народе их называют ходячими покойниками – убитые, которые не могут найти покоя, пока не наказан убийца. Существует миллион историй о мести мертвецов, но я никогда не предполагал, что стану участником одной из них. Ходячие покойники – это всего лишь легенда, своими глазами их никто не видел.
Забавно у нас устроены мозги. Не знаю, что должно было прийти мне в голову, но подумал я лишь об одном: почему это случилось именно со мной?
Четкая концепция убийства с корыстными целями рассыпалась в прах.
– Что делать, Гаррет, что делать?! – взывал Питерс.
Блевать, больше ничего не остается. Убить ходячего покойника невозможно: он уже мертв. Он все равно будет являться и доведет вас до белого каления.
– Попытайтесь зарубить его.
Деллвуда вырвало. Чейн оттолкнул его и схватил алебарду. Два отрубленных пальца упали рядом со мной, продолжая извиваться как живые.
– Задержите его здесь. Я обойду кругом.
Я отступил на балкон, затем спустился обратно на первый этаж и заметил белокурую незнакомку. Она стояла на верхнем балконе западного крыла, откуда ее не могли видеть остальные, находившиеся надо мной. Она казалась более оживленной и заинтересованной, чем обычно, как будто радовалась про себя. Я. попытался подкрасться к ней, но, как всегда, безуспешно. Я не удивился.
Через верхний этаж я пробрался на поле боя. Ребята старались вовсю – кололи, рубили, пыхтя и отпихивая друг друга.
