— Я просто ревную. Ну где вы были, когда мне было столько, сколько сейчас Михлосу?
— Что еще мне нужно знать? — вмешалась Госпожа.
— Дворец пал. Мы заняли город. Сейчас там командует Аридата Сингх и заставляет Аркану вертеть задницей и строить глазки, когда оказывается поблизости от нее. Мы пока не знаем, как решится вопрос с наследованием власти. Мы захватили Бубу и Хадидаса. Уничтожили Книги мертвых. А Бубу здесь. И можешь на нее посмотреть, если захочешь. — Я протянул руку, чтобы помочь ей встать. Если она захочет. — Она красавица.
— Хочу. Но не смогу встать сама. Я даже сидеть вряд ли смогу долго, если мне не помогут.
Ворона фыркнула.
Госпожа уставилась на птицу долгим и суровым взглядом. Потом осчастливила меня таким же.
— Как твоя связь с Киной? — поинтересовался я.
— Что значит, как моя связь?
— Я что, заикаюсь? Она сохранилась? Стала сильнее? Или слабее?
— А что?
— А то, что я хочу это знать. Почему ты не отвечаешь?
Девочки испугались. Вид у них стал такой, точно им захотелось оказаться где-нибудь в другом месте.
— Она не овладела мной, пока я спала, — если тебя именно это интересует. Однако у меня были кошмарные сновидения. Я словно целый век провела в ловушке ее воображения. Но она не обращала на меня внимания. У нее на уме было нечто другое. — Госпожа едва не скрежетала зубами, выговаривая каждое слово. Ей не хотелось об этом рассказывать. — Но эти кошмары давно прекратились.
Я ее понимал. Единственное место, где я хотел появиться, находится здесь, где это вряд ли кто-либо даже заметит.
— У тебя сохранилось какое-то чувство времени? Я вот думаю… может, что-то из случившегося здесь изменило то, что происходило с тобой там?
— Чувство времени? Это длилось вечность. Или мгновение. Кина ощущает время совсем не так, как мы. Но это ее совсем не угнетает. Пойдем. Покажи мне мою дочурку. Пока я не свалилась.
Она попыталась встать. Шукрат и Аркана подхватили ее под руки и подняли.
— Она всегда такая вредная, когда просыпается, папуля? — спросила Аркана.
— Если хочешь стать частью семьи, то привыкай. Это нетрудно, если не принимать ее слова на свой счет. — Я усмехнулся, когда Госпожа поинтересовалась, понравится ли мне, если она перестанет переходить на личности. — Сегодня она не очень занудная.
Ворона зашипела. Ее явно не волновало, поймет ли ее Госпожа. Более того, то, что она произнесла, звучало как: «Сестра, сестра». Именно так над ней поиздевалась Госпожа несколько лет назад, когда смотрела на мир глазами другой вороны.
Любопытные существа, эти белые вороны. Одна из них постоянно сшивалась поблизости, то улетая, то прилетая, еще со времен осады Деджагора. С того времени, когда ее глазами смотрел Мурген. Чаще всего. Я так думаю. Но не Шевитья ли определял, чей разум станет управлять вороной? Настолько ли велика его власть, что он способен влиять и на события за пределами равнины?
А это объяснило бы очень многое. Возможно, даже трудности с перемещением во времени, которые когда-то испытывал Мурген. Но это также означало бы и то, что Душелов не причастна ко многим преступлениям, которые мы ей приписывали. А я вовсе не уверен, что мне хочется, чтобы это оказалось именно так.
Птица фыркнула. Словно прочла мои мысли.
Душелов всегда умела их угадывать.
— Мы потеряли и Мургена, — сказал я, когда мы уселись лицом к лицу возле дочери.
— Я это уже поняла. Ты ведь сказал, что мы потеряли очень многих. Наверняка всех тех, на ком не было одежды Ворошков. Правильно?
— За исключением одного чрезвычайно везучего солдата из Хсиена. Он ухитрился в нужный момент укрыться за нужным человеком. Теперь у Там До есть официальное прозвище — Счастливчик.
— Наверное, это у нас в крови, — пробормотала Госпожа, заставив себя взглянуть на девушку. — Все мои кровные родственницы обречены большую часть жизни проводить опутанными чарами и во сне. — Она оперлась на девочек и протянула руку, чтобы коснуться щеки Бубу. — Свою мать я видела только спящей примерно так, — проговорила она на языке Самоцветных Городов. — Именно про нее стали рассказывать первые сказки о спящей красавице. Да только ее прекрасный принц так никогда и не пришел. А пришел мой отец. И она его устроила как раз в таком состоянии, в каком пребывала.
Ничего себе, приятные детские воспоминания, оставшиеся на всю жизнь: знать, что твоя мать даже не подозревала о твоем рождении.
А мы еще стонем о том, каким жестоким стал нынче мир…
В старые времена жили гиганты.
Мы сами станем гигантами лет через пятьсот.
— Так вот какая у нас дочурка. — Госпожа не сводила с нее глаз. — Зачатая на поле боя. — Все ее чувства ясно читались на лице. Никогда прежде я не видел ее настолько растроганной.
— Да, это наша дочурка.
— Мы станем ее будить?
— Не стоит. Во всяком случае, сейчас. Жизнь сейчас и так достаточно безумна, и незачем напрашиваться на новые неприятности.
Мои слова ее не убедили. Совершенно. Госпоже страстно хотелось начать волнующий диалог с плотью от плоти ее. А я обнаружил, что мое внутреннее напряжение постепенно тает. И вряд ли моими мыслями управляли всяческие «возможно» и «хорошо бы».
Но все же Госпожа признала, что не стоит будить Бубу, пока рядом для подстраховки не будет стоять Тобо.
Пока она не совершила никаких глупостей, но все же заставила девочек некоторое время понервничать.
130. Таглиос. Хадидас
Тобо пришел помочь, когда я будил своего старого друга Гоблина, ставшего против своей воли оболочкой для Хадидаса.
Задача оказалась нетрудной. Тобо снял свои же фиксирующие чары и потряс Гоблина за плечо.
Я просто стоял рядом. А когда коротышка зашевелился, Тобо отошел в сторону, и Гоблином занялся уже я.
Его веки внезапно поднялись. Но под ними я увидел не глаза старого колдуна Гоблина — я заглянул в два осколка тьмы. Казалось, эти глаза стремятся втянуть меня в себя.
Рот Хадидаса открылся, готовый извергнуть нечто подлое или гнусное. И я заслонился от раба Кины драной старой шляпой Одноглазого. Эффект оказался поразительным: тело Гоблина забилось в конвульсиях, словно я пронзил его раскаленной кочергой. Я мгновенно нахлобучил шляпу ему на голову.
— Поднимай, — бросил я Тобо. Он стоял возле кушетки за головой Гоблина, чтобы Хадидас не смог его увидеть. Я удерживал шляпу на месте, пока Тобо усаживал Гоблина. — Сработало. Даже лучше, чем я надеялся, — И лучше, чем я думал, — уж это точно.
— Одноглазый всегда преуменьшал свои успехи, когда делал что-либо правильно. — Глаза Гоблина уже утратили зловещий блеск. Теперь они казались пустыми. Словно в их глубине на тысячу ярдов ничего нет. Скорее даже он вовсе лишился разума.
— Давай копье.
Я взял копье. О боги, как мне не хотелось доверяться мудрости покойного Одноглазого! Ведь мне предстояло вложить столь мощное оружие в руки дьявола.
Я стоял перед сидящим Гоблином, поставив древко копья между его слегка разведенных ног. Взял его руки, заставил обнять черное древко. Еще плотнее нахлобучил вонючую фетровую шляпу Одноглазого. И только потом положил его ладони на древко и прижал их к инкрустированному серебром черному дереву.
