Он вклинился между Марикой и торговцем, которого называл Тимбруком.
— Может, остынем немного, меты? Вы, все! Уберите оружие. Нет нужды калечить друг друга.
— Но, Багнель, — запротестовал Тимбрук, — они же нарушили…
— Несомненно. Но ущерба-то они никакого не нанесли, верно?
— Дело не в ущербе.
— Да. Конечно. Ладно, Тимбрук, если понадобится, мы потом сможем пострелять. Уберите оружие. Дайте мне с ними поговорить. Я знаю эту сестру — она спасла мне жизнь в Понате.
— Спасла жизнь? Как это? Она же еще щенок! Или это та самая…
— Да. Это она.
Тимбрук сглотнул. Его глаза расширились от изумления. Казалось, он увидел привидение. Он пялился на Марику, пока ей не стало неуютно.
Дважды его взгляд метнулся в сторону группы зданий на северном конце поля. Оба раза Тимбрук переводил его обратно на Марику. Наконец он сказал:
— Спокойно, братья. Поставьте оружие на предохранители.
— Грауэл, Барлог, вольно! — скомандовала Марика. — Оружие на предохранители!
Грауэл очень не хотелось выполнять приказ. Она стиснула зубы от напряжения, но все же сделала то, что ей было сказано. Только глаза охотницы продолжали гореть недобрым огнем.
Барлог издала вздох облегчения. Багнель тоже.
— Хорошо. Ну что, поговорим? Марика, о чем, во имя Всесущего, ты думала, когда вломилась сюда таким вот образом? Ты не имеешь права входить сюда, как будто все здесь тебе принадлежит. По договору эта земля — наша. Тебя что, ничему не учили?
— Я знаю, что это было глупо. — Марика подошла ближе и продолжала, уже тише:
— Я просто бродила вокруг, изучала город. А когда увидела летающие корабли, пришла в такой восторг, что просто потеряла голову.
Я забыла обо всем, так мне хотелось на них посмотреть. И тогда эти торговцы…
Она оборвала себя на полуслове, осознав, что готова предъявить обвинения, которые были бы неразумными и провокационными.
Багнеля это позабавило. Но вслух он сказал:
— Зачем же ты так… Впрочем, понятно. Тебя учили, но учили одному — быть силтой. В том смысле, в котором они сами это понимают.
Холодной. Высокомерной. Равнодушной. Ну, не важно. Как говорится, силта есть силта. Тимбрук, инцидент исчерпан. Ты больше не нужен. Мы забудем все, что здесь произошло. Никаких записей. Никаких формальных протестов. Понятно?
— Багнель…
Но Багнель не обращал на него внимания.
— Марика, я обязан тебе жизнью. Если бы не ты, я бы уже несколько раз мог стать пищей для кочевников. Сейчас я отдаю тебе малую часть этого долга. Я прощаю тебе нарушение границы, — и добавил, усмехаясь:
— Уверен, что твоим начальницам нашлось бы что сказать, узнай они об этом эпизоде.
— Уж это точно. Спасибо тебе.
Тимбрук и его товарищи пошли прочь, поминутно оглядываясь в их сторону. Все, кроме мета, который держал ящичек. Несмотря на раненую лапу, он нагнулся над остатками прибора и ковырялся в них, покачивая головой. Он был явно сбит с толку и расстроен.
— Пойдем, — сказал Багнель. Он направился к тому зданию, через которое Марика прорвалась внутрь квартала.
— А чем ты здесь занимаешься? — спросила Марика.
— Я здесь работаю. Меня назначили помощником начальника местной службы безопасности. Я проделал такую замечательную работу в качестве офицера безопасности в Критце, что меня решено было повысить в должности.
Трудно было не заметить его сарказма. Марика не поняла только, против кого он направлен. Смеялся Багнель над собой? Или над начальниками, доверившими ему новую должность?
— Так вот что ты там делал! Мне всегда казалось, что ты не простой торговец из тех, что бродят по лесам с сумкой за плечами.
— Я должен был охранять крепость и руководить всеми вооруженными действиями в относящемся к ней районе.
— Значит, это ты возглавлял вооруженный отряд в день, когда мы впервые встретились?
— Я.
— А я думала, что главным был старый Хронен.
— Я знаю. Мы позволили тебе так думать. На самом деле он был нашим проводником. Хронен всю жизнь провел в Верхнем Понате и знал там каждый камешек и каждый куст.
— Он был близким другом моей матери. Насколько, конечно, такое возможно — он все-таки мужчина.
Невероятно, но Багнель отважился протянуть лапу и легонько прикоснуться к Марике.
— Тебя преследуют воспоминания, правда? Мы все так много потеряли!
А те, кто никогда там не был, только плечами пожимают.
Марика выпрямила спину.
— Можно нам по дороге к выходу взглянуть на маленький самолет?
Багнель ответил вопрошающим взглядом.
— Преступление совершено, — пояснила Марика. — Хуже-то уже не будет, правда?
— Ну ладно.
Багнель повернул в сторону пяти выстроившихся в ряд аэропланов.
— Это «стинги», — сообщила Марика, когда они подошли поближе. Приводятся в движение однорядным девятицилиндровым двигателем с воздушным охлаждением мощностью в восемнадцать сотен сил нормального мета. Максимальная скорость — двести десять. Стандартная скорость полета — сто шестьдесят. Не слишком быстрые, но способны нести очень много полезного груза. «Стинг» — боевой самолет. С кем торговцы сражаются, Багнель?
— Ты меня потрясаешь. Откуда у тебя такие сведения? Мы сражаемся со всеми, кто на нас нападает. В мире еще много опасных мест. Даже здесь, в высоких технологических зонах. Где-нибудь все время приходится применять силу.
— А здесь эти самолеты для чего? Для борьбы с кочевниками?
— Нет. Мы займем наши разрушенные крепости, если силты сумеют выбить оттуда кочевников, но помогать вам в этом деле мы не будем.
— А почему? Союз Коричневых Лап пострадал от кочевников больше, чем мы, если, конечно, не считать уничтоженные стаи нашими потерями.
Аванпосты по всей долине Хайнлина…
— Таков приказ, Марика. Я даже не пытаюсь его понять. Думаю, это какая-то политическая игра. Малышка, ты связалась не с тем сестричеством и в неподходящее время. У Рейгг сейчас очень сильные противники.
— Серк?
— И не только. Серк просто заметнее других, но они не одиноки. Но это так, между нами. От меня ты ничего не слышала.
— Ты не рассказал мне ничего такого, чего я не знала бы раньше.
Хотя я не знаю причин. Никто не трогал Рейгг с тех самых пор, как они отпочковались от Серк. Зачем же теперь начинать?
— Рейгг слабы, Марика, но очень богаты. Бассейн Хайнлина приносит огромный доход. За глаза хватит одних только зотакских изумрудов. Мы, купцы из Союза Коричневых Лап, очень неплохо зарабатывали, выменивая настоящие изумруды на всякий хлам.
Марика вспомнила детство, когда в Верхний Понат приходили торговцы — пешком или ведя в поводу одного-двух вьючных плакунцов. Они отдавали железные орудия, книги, бусы и яркие ткани в обмен на
