точно не знала. Их функцией в качестве объединения было определение расовой политики и гарантия собственного превосходства среди своего вида.
Очень мало было известно о сангарийцах такого, что они не хотели, чтобы было известно.
– Эй! – с напором сказал Маус. – Даже не шути так. Выходить из дела, когда представляется подобная возможность? Это же может быть наш самый сильный удар за всю историю! Такое стоит любого риска.
– Это как посмотреть.
– Это стоит чего угодно, док.
– Для тебя – может быть. – Нивен держал бокал перед глазами и пытался вернуть то состояние, в котором он пришел. Но от Мауса не отвяжешься.
– Так расскажи мне о своей подруге. Кто она? Где ты ее встретил? Она как с виду, хороша? Что-нибудь тебе обломилось? Чем она занимается?
– Хрен я тебе что скажу. Найди себе сам.
– Эй, док, ты что! – Ты давно меня знаешь?
– С Академии.
– Я у тебя когда-нибудь отбивал девчонок?
– Я тебя ни разу на этом не поймал. – Нивен смещал себе второй коктейль.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что Юпп тебя поймал.
– Кто? – Маус бросил на него мрачный взгляд И показал пальцем себе на ухо. Комната могла прослушиваться. – Ты о Карлотте? Так она же сама за мной охотилась, помнишь? А ему было наплевать.
Юппу фон Драхову было отнюдь не наплевать.
Их общий приятель и однокашник по Академии был просто раздавлен, хотя скрывал это от жены и от Мауса. Той отдушиной, куда он изливал всю свою боль, оказался Нивен.
Нивен не сказал Маусу, что это из-за него фон Драхов оставил жену и сына и так ушел с головой в работу, что обогнал в карьере людей куда более старших. Флот был единственным институтом, которому фон Драхов доверял безоговорочно.
И был в этом не одинок.
Службы стали иностранным легионом века. Людей соединяло суровое товарищество, и в основе его лежало убеждение, что они вместе должны стоять против всего остального мира. Служба становилась родиной. Для таких, как фон Драхов, она становилась культом.
Нивен никогда не говорил об этом с Маусом. Зло уже случилось, пусть боль рассеется постепенно.
И дело было не в поступке Карлотты. Верный брак доколе-смерть-не-разлучит-нас вообще был фантазией архаистов. Дело было в том, как это было сделано. Карлотта сделала из этого публичную казнь, терзая Юппа тупым мясницким ножом эмоций, с явной целью ранить и унизить.
Она заплатила за это ценой отвержения. До сих пор она была изгоем на Луне-Командной. Ее ненавидел даже собственный сын.
Нивен так и не понял, что двигало этой женщиной. Казалось, она вдруг сошла с ума, свалившись под грузом собственного презрения к мужу-выскочке.
Фон Драхов был со Старой Земли, как и Нивен. Еще до крушения своего брака карьера его взлетела ракетой, и он обогнал родственников своей жены, служивших во Флоте уже четвертое поколение. Может быть, это и надломило ее окончательно.
– Только не слишком увлекайся, док, – предупредил Маус, прервав мысли Нивена. – Может быть, нам не придется здесь долго быть.
Позже, уже проваливаясь в сон и пытаясь забыть эпизоды жизни на Луне-Командной, Нивен подумал, почему бы это Маус так открыто обсуждал их задание, но немедленно пресек упоминание о фон Драхове.
Защищал их легенду второго уровня? Сообщники Стардастера никак не могли иметь своим другом действующего капитана Флота.
А может быть, Маус знал что-то такое, что адмирал Бэкхарт не счел нужным сообщить его партнеру. Старик любил работать в подобном стиле.
Сукин сын.
– И то, и другое, наверное, – пробурчал он.
– Чего?
– Сам с собой. Спи.
Бэкхарт всегда использовал его как ширму. Или как движущуюся мишень. Он шатался вокруг, вспугивая дичь для Мауса.
Или наоборот, как утверждал Маус.
«Интересно, – подумал он, – слушал ли их кто-нибудь. Одного жучка они при осмотре нашли, невключенного. Из тех приборов, которые менеджеры отеля ставят, чтобы не воровали полотенца. Но профессиональная осторожность требовала считать, что они пропустили что-нибудь работающее».
Нивен не был влюблен в свою профессию. Она не оставляла ему ни минуты, когда можно расслабиться. Он не считал, что умеет быстро реагировать, и потому свои реакции на ситуацию старался предусмотреть заранее, даже, пожалуй, слишком тщательно. Он не умел, как Маус, летать свободно и воспринимать удары судьбы с фатализмом самурая.
Для него каждый выход с Луны-Командной был выходом на вражескую территорию. И он хотел всегда быть заранее информированным и вооруженным.
Жизнь была проще, когда он служил резидентом в консульстве. Тогда и друг, и враг знали, кто он, и был сложный комплекс ритуалов, по которым велась игра. Редко кто тогда делал больше, чем следить за тем, с кем он встречается или кто еще за ним следит. На Сент-Августине он носил мундир.
Для охотников за скальпами правила были другие. И друзья, и враги Бэкхарта играли по правилам войны. Кровавым правилам.
И по причинам, которых Нивен не понимал, команда Бэкхарта вела войну против сангарийцев не на жизнь, а на смерть.
Нивен прошел все посвящения. Он выдержал бессчетные часы тренировок и гипноподготовки. У него даже было преимущество бурных детства и юности на Старой Земле. Но как-то вышло, что годы в Академии заразили его гуманизмом, от которого иногда работа причиняла боль.
«И склонность к долгой рефлексии здесь не поможет», – подумал он про себя с мрачной иронией.
Кампанию против сангарийцев можно оправдать. Звездная пыль разрушала бессчетно мозгов и – жизней. Пиратские рейды сангарийцев обходились в миллиарды стелларов и сотни погибших. Через подставных лиц сангарийские семьи захватывали контроль над легальными предприятиями и обращали их к преступной деятельности.
Гуманоидные пришельцы стали смертоносным вирусом в теле человеческой цивилизации.
Но сама аморальность контрмер Флота внушала Нивену мрачные сомнения. «Где же справедливость, – хотел он знать, – если мы более варвары, чем наши враги?»
Маус любил ему повторять, что он слишком верит мыслям вместо того, чтобы верить чувствам. А вопрос здесь чисто эмоциональный.
Утро принесло безразличие. Депрессию. Он просто предоставил всю ответственность Маусу.
– Какая на сегодня программа? – Нивен знал, что сегодня его партнер решил изменить привычный порядок. Маус заказал, в номер настоящий кофе, и сейчас Нивен держал в руках чашку. – Как ты этот расход пропустишь мимо контролеров?
– Мои счета идут прямо к Старику, а он шлепает на них штамп «ОПЛАТИТЬ».
– Классно небось быть у Старика любимчиком.
– Бывают положительные моменты. Но куда чаще – отрицательные. Я хочу, чтобы ты сегодня снова пошел в Медицинский Центр. По своим обычным делам. Только попробуй, если сможешь, отследить их межпланетную торговлю лекарствами. Должны быть какие-то записи по движению товаров, пусть даже они нам дадут лишь часть картины. Я считаю, что большинство их исходит из лабораторий Центра, так что какой-то след в бумагах должен остаться. Если найдем источник, может быть, обнаружим и концы трубы.
