«Я совсем спятил, – подумал он. – Мозг развалился под тяжестью контакта. Они не могут быть настоящими».
И он сам вскрикнул.
Тогда пришло теплое чувство, успокаивающее, утишающее страх, отодвигающее безумие. Дракон сказал ему:
– У нас получилось, человек-друг Мойше. Может быть, мы победим. – Потом, мрачно:
– Чудовищ насылает Звездный Рубеж. Он действует на разум страхом и видениями. Машина планеты сошла с ума. Безумная машина использует оружие безумия. Потом другое оружие.
Смотри, человек-друг Мойше!
Защищенный прикосновением Головастика, Мойше повернул мысленный взгляд на увеличившийся с их приближением Звездный Рубеж. Сангарийцы виднелись силуэтами на сияющем диске планеты. Лицо бывшего за ними мира было поражено болезнью. Рябило от десятков тысяч черных точек.
Диск уменьшался. Траулерный флот бежал, стараясь рассеяться как можно быстрее. Мойше подозревал, что если бы флот мог, он ушел бы в гипер. Но на ментодвигателе этого не сделать.
Сангарийцы тоже не могли прыгнуть, скованные командующим боевым компьютером. Снять блокировку и развить коэффициент влияния – на это нужно время.
Но они пытались это сделать, находясь на две тысячи километров ближе к миру-крепости. С отчаянием приговоренных они ломали блокировку, рассеивались, выпускали защитные ракеты, старались набрать коэффициент влияния.
Но у них не было времени. Оружие безумного мира ударило по ним раньше.
– Закрой разум! – высоко вскрикнул Головастик. – Уходи! Мощность уже не надо! Спасай ум!
Как? Он не мог вспомнить. Это было как в кошмаре, когда никак не уйти от погони.
К левой руке вернулась чувствительность. На ней лежала другая рука, поднимающая ее вверх. Он вернулся в реальность зала контакта.
Он чувствовал шлем на голове, кушетку под собой – и неимоверное ощущение потери. Ему уже не хватало его дракона, и теперь, страдая без Головастика, он лучше стал понимать звездоловов. Может быть, контакт – это была одна из причин, по которой они держатся вдали от миров людей. Граница рыба – звездолов была рубежом новой вселенной.
Может быть, лишь один из тысячи сейнеров за всю свою жизнь испытывал контакт, но этот мог поделиться зрением со своими слепыми братьями… Там, снаружи, он испытал бурю самых разных эмоций. И только одного не было, пока у него в разуме был Головастик. Обычной, ежедневной небезопасности, которая так формирует жизнь человека.
Он плавал в собственном поту. И дрожал от холода, будто температура тела за время контакта упала на несколько градусов. В зале было безмолвие. Где его техники? Он один? Нет. Ведь кто-то помог ему выбраться.
Все эти мысли, рефлексии и страхи заняли долю секунды. А потом…
Голова взорвалась молнией мигрени, самой внезапной и страшной за всю его жизнь. Она парализовала сознание и мысль. Он орал. Он рвался из привязи, шлем лишил его зрения. Он был зверем в капкане.
«Данион» трясся и шатался. Очень смутно бен-Раби слышал крики сквозь свою боль. Вокруг мотались незакрепленные предметы. Притяжение взлетало и падало. Ментальные монстры прорвались сквозь боль, оглушая его видениями Ада.
Оружие Звездного Рубежа нашло сангарийцев. Краем своей ярости оно зацепило траулерный флот, как холодным ветром от взмахнувшего крыла смерти. А он, бен-Раби, был здесь беспомощен, как жук на булавке.
И медленно, медленно спадал этот бриз. С ним стихли вопли – все, кроме его собственного. Вокруг него слышался оживленный разговор, но он не различал слов. Голова разваливалась на части. Когда-то в детстве с ним было почти такое. Он чуть не погиб, ударившись головой о стену.
Наконец его кто-то заметил. Шлем сняли. В руку вонзилась игла. Боль начала проходить.
В зале было почти темно – так слабо горел свет. Гравитацию снизили до половины нормальной. «Данион» экономил энергию.
Но мелькавшие в его поле зрения лица, казалось, не были озабочены состоянием «Даниона». Они сияли. Слышался смех, звенели шутки.
– Мы победили! – с материнской нежностью сказала ему Клара. – Их убил Звездный Рубеж.
«Не всех», – подумал Мойше, но вслух ничего не сказал. Один или два успели уйти в гипер.
Только что сейнеры в списке вендетт сангарийцев хорошо продвинулись вверх, даже, быть может, обогнав Юппа фон Драхова.
– Но и мы потеряли четыре траулера, – сказал младший из его техников. – Четыре траулера.
Было видно, что ему тяжело в это поверить.
Да, это был день победы, но такой, в который сейнерам мало что было праздновать.
Благословенная тьма окутала Мойше. Он погрузился в сладкий сон иглы, сон, который не тревожат кошмары.
Глава восемнадцатая:
3049 н.э.
Операция «Дрaкoн», перемена
Сколько мог, он не обращал внимания, что его трясут за плечо. Потом буркнул, отказываясь просыпаться:
– Чего тебе?
– Вставай, Мойше. Время работать. Работы, кстати, невпроворот.
Ага. Эми. Слишком по-деловому настроена для девушки, которая должна стать женой. Он приоткрыл глаз и посмотрел на часы.
– Пять часов? Так что же это за отдых? – буркнул он. – И как я сюда попал? Я же был в отделе контакта?
– Прошло одиннадцать часов. Часы отключены для экономии энергии. Тебя принесли на носилках. Я думала, у тебя сожжен разум… – Она бросилась ему на грудь и отчаянно вцепилась в плечи. – Мойше, я так испугалась…
– Ладно, ладно. Я ведь выжил, – проворчал он. Никак не мог привыкнуть к обычаю сейнеров не скрывать эмоций.
Она сунула руку под одеяло и стала его щекотать – Вставай, Ворчун. Работать надо.
Он обхватил ее руками и перекатил на спину, ища губами ее губы.
– Мойше!
Он подавил этот протест поцелуем.
– Уже неделя прошла, миледи.
– Я знаю, но…
– Никаких «но», женщина. Горбатые крокодилы энтропии грызут подбрюшье наше, и я не собираюсь упускать возможности залудить его куском трубы.
– Мойше, что ты себе позволяешь!
– Заткнись.
– Слушаюсь, хозяин.
Потом они поспешно оделись. Эми выбрала свежий комбинезон.
– Так что за спешка? – спросил Мойше.
– Тебе придется вернуться к работе. Мойше… на этот раз мы в отчаянном положении. Мы на нисходящей орбите вокруг Звездного Рубежа. То, что убило сангарийцев, сплавило наши ментопаруса. Если за два дня мы не запустим двигатели, коснемся границы.
– Границы?
– Предела. За которым Звездный Рубеж стреляет по кораблям.
– Отчего же мы тогда живы?
– Его пересекли только сангарийцы. Эта машина воспринимает все буквально. Ладно, в общем, нам через три часа на вахту, а Ярл сначала должен прогнать тебя через несколько тестов.
– А потом нельзя?
