отказывались от нее. Особенно усердствовал Даурлейн, уговаривая остальных, что терять им все равно нечего.
С самого первого дня в Гаарене его занимала одна мысль – побег. Но его соседи по камере не спешили с участием в заведомо безнадежном предприятии. Согласился лишь один – Йоганн Уббинк, как и Даурлейн, бывший моряк. Побег был назначен на воскресенье – 29 августа. В этот день отмечалась 45-я годовщина восшествия на престол королевы Вильгельмины. По воскресеньям в тюрьме становилось меньше охранников. В 6 часов вечера два эсэсовца открыли дверь, поставили на пол поднос с ужином и повезли свою тележку с тарелками дальше по коридору. Следует отметить, что в течение двух недель до этого Даурлейн и Уббинк были заняты тем, что, пользуясь в качестве инструментов только вилкой и ложкой, ослабляли крепление прутьев решеток, закрывающих небольшие вентиляционные отверстия, расположенные над каждой дверью. Как только шаги эсэсовцев стихли, они быстро вытащили каждый по два прута. Образовавшиеся отверстия были очень узкими, но субтильные юноши при помощи товарищей сумели в них протиснуться. Оказавшись в коридоре, они впервые получили возможность взглянуть друг на друга. Где-то за углом послышалось лязганье тележки с ужином. В любой момент могли вернуться охранники. Тогда они закрылись в одном из туалетов, где и провели несколько часов. Один раз туда попытался войти охранник, но, обнаружив, что заведение занято, не стал ждать и удалился, бормоча ругательства.
Капитан Кист дал Уббинку адрес явки в Тилбурге, куда и направились беглецы. Они шли всю ночь. По указанному адресу находилась аптека, которая, когда они подошли к ней в 7 часов утра, была еще закрыта. Тогда они вошли в расположенную поблизости католическую церковь. Хотя оба агента были протестантами, они знали, что католические священники часто помогают Сопротивлению. Священник познакомил их с полицейским инспектором ван Билзеном, лидером местной группы. Тот отвел беглецов домой, накормил, снабдил двумя велосипедами и адресом фермы в Мергестеле, хозяин которой прятал их в течение следующих двух недель.
Побег привел немцев в бешенство. На агентов была объявлена настоящая охота. Эсэсовцы перекрыли все дороги, окрестности тюрьмы прочесывали поисковые отряды с собаками. Гискес вспоминал: «И в абвере, и в гестапо все были в ярости. А мне стало ясно, что большой игре пришел конец. Даже если беглецы не сумеют добраться до Испании или Швейцарии, они уж наверняка поделятся своими сведениями с бойцами местного Сопротивления. В общем, рано или поздно новости переберутся через Ла-Манш. Конечно, я был очень расстроен, но, тем не менее, не мог не восхищаться отчаянной храбростью этих целеустремленных, готовых на все людей».
Шрайдер не переставал надеяться, что беглецов вот-вот схватят. Он всегда пребывал в уверенности, что из гааренс-кой тюрьмы сбежать невозможно, и при каждом удобном случае убеждал в этом своих начальников. Теперь он опасался, что беглецы начнут делиться опытом с товарищами, что было и вовсе недопустимо. Вопиющее нарушение порядка привело к обострению конфликта между Гиммлером и Ка- нарисом. Нацистский босс обвинил абвер в пренебрежении правилами безопасности и приказал, чтобы в дальнейшем всеми делами агентов SOE занималось исключительно гестапо. Все радиопередатчики, участвующие в большой игре Гискеса, теперь контролировались соответствующей службой гестапо, возглавляемой штурмбаннфюрером Кингардтом.
Убедившись, что беглецам удалось скрыться, гестапо установило за их головы награду. По всей Южной Голландии были развешаны многочисленные плакаты следующего содержания:
Криминальной полицией разыскиваются
за вооруженный грабеж два человека:
ЙОГАНН БЕРНАРД УББИНК,
родившийся 22 мая 1921 года в Дезберге,
последнее место жительства – Арнем,
бывший морской офицер,
и
ПЕТЕР ДАУРЛЕЙН,
родившийся 2 февраля 1918 года в Веере,
последнее место жительства – Амстердам,
каменщик.
Последнее место жительства обоих беглецов было в гааренской тюрьме, но об этом нигде не упоминалось.
Во время вынужденных скитаний по Голландии, должно быть, многие подозревали в них разыскиваемых преступников, но никто не выдал беглецов. Они много раз переезжали с места на место и в конце концов в середине ноября 1943 года добрались до Швейцарии. В Берне они подробно доложили обо всем голландскому военному атташе генерал-майору Трихту, который незамедлительно отправил информацию в Лондон. Большая игра близилась к завершению.
Однако Гискес и Шрайдер были готовы к такому повороту событий. Одновременно по двум каналам связи в Лондон пошли сообщения следующего содержания: «Даурлейн и Уббинк схвачены гестапо. Согласились работать на немцев. Направлены в Англию. Легенда – якобы бежали из Гаарена».
Когда беглецы после долгих и опасных странствий добрались до Испании, голландские дипломаты в Мадриде встретили их настороженно, поскольку были предупреждены Лондоном. Отважных беглецов отправили в Гибралтар, откуда 1 февраля 1944 года они добрались на английском самолете до Бристоля. Путь от Гаарена до Бристоля занял пять месяцев. К тому времени руководители Британской и Голландской секретных служб уже начали понимать, что в Голландии не все ладно. Тем не менее Даурлейн и Уббинк оставались под подозрением и много месяцев провели в брикстонской тюрьме. И только после того, как голландская следственная комиссия расследовала всю историю грандиозной игры немцев, они были полностью оправданы. А в октябре 1950 года оба получили по Рьщарскому кресту. Таким образом Голландия хотя и с опозданием, но оценила беспримерное мужество этих людей.
БОЛЬШАЯ ИГРА: ДЕЙСТВИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
23 ноября 1943 года еще трое арестантов – Ян Якоб ван Рицшотен, Аат ван дер Гиссен и Антон Вегнер – бежали из Гаарена. Оказавшись на свободе, они поспешили предупредить Лондон об опасности. Но только ранней весной 1944 года появилась та самая новая метла, которая начала мести подчистую. На смену майору Бингему, главе голландского отделения SOE, пришел майор Добсон и немедленно приступил к реорганизации. Он полностью перестроил работу своего отделения и, что немаловажно, установил более дружеские отношения с руководителями голландской секретной службы.
У голландских разведчиков тоже произошло немало перемен. Отдел полковника де Брина был распущен, отделу майора Зомера были отданы военно-разведывательные функции. Кроме того, появилась новая организация – Bureau voor Bijzondere Opdrachten (ВВО) – Бюро специальных операций, которое должно было заниматься всеми вопросами, связанными с движением Сопротивления и отправкой агентов. Главой нового бюро стал престарелый генерал-майор Дж. В. Ооршот, еще до войны возглавлявший голландскую разведку. Но все оперативные вопросы решались двумя офицерами, имевшими огромный опыт работы в движении Сопротивления и лишь недавно прибывшими в Великобританию, – майором де Граафом и майором Ф.Дж. Клиизингом.
После четырех лет сплошных неудач и разочарований, после того как множество отважных людей были принесены в жертву, а огромное количество оружия и боеприпасов, так необходимых подпольщикам, попало в руки немцев, сотрудничество между британскими и голландскими разведчиками наконец стало плодотворным и успешным. Но было уже слишком поздно. Роковые ошибки, допущенные в прошлом, уже невозможно было исправить.
Новый побег из Гаарена (трое беглецов оставались на свободе довольно долго) заставил Гискеса поверить, что в Лондоне узнали правду. И хотя обмен радиосообщениями продолжался – передачи велись по восьми из девятнадцати каналов связи Гискеса, – сообщения из Лондона теперь казались ему такими же надуманными и бессмысленными, как те, которые он сам посылал. К концу марта 1944 года постановщики грандиозного спектакля единодушно пришли к выводу, что продолжать его нет смысла. Гискес отправил в Лондон прощальное сообщение, исполненное, как он считал, горького сарказма:
«Господам Бланту, Бингему и последователям LTD. Вы пытаетесь работать в Нидерландах без нас.
