— Да, очень. И мне, и Дорис. Сказав это, Дженни выбежала из комнаты.
Спустя несколько минут в гостиной появилась Флора Клеверли с пирогом в руках и вручила его тете Мэгги. Я обрадовалась, что не мне: у меня было искушение отказаться даже попробовать это произведение кулинарного искусства противной экономки.
Мы молча обогнули холм, направляясь к нашему коттеджу. Боясь, что Флора Клеверли подслушает нас, мы заговорили, отойдя далеко от большого дома.
— Складывается впечатление, что младшая часть подданных верна своему господину, — заметила проницательная тетя Мэгги.
— Он нуждается в поддержке, — ответила я, — ведь Флора Клеверли ненавидит его.
— Я бы сказала иначе: они оба исполнены ненависти друг к другу. Тебе не кажется, дорогая, в Роджерс-Кросс происходит подозрительно много необъяснимых пока вещей? Будь я писательницей, как ты, я бы себе сказала: «Подумай, ведь это завязка для интересного романа».
Возможно, тетушка и права, подумала я. И правда, передо мной было все необходимое для сюжета хорошего увлекательного детектива. Особенно накаленная обстановка, на фоне которой стремительно разворачивались захватывающие воображение романтические события. Обитатели дома Лаутербек неумолимо двигались к яростному столкновению противоречивых интересов и неминуемой драматической развязке. И я была уверена, что для почти неразрешимого конфликта у обеих противоборствующих сторон имелись серьезные причины. Но как раскручивать сюжет без любовной интриги? А в этом мрачном доме, насколько я могла судить, не было ничего похожего на любовь.
Но разве я не была писательницей? Разве я не смогла бы придумать историю любви? Но если бы я ее сочинила, финал такой истории был бы трагичным. А кого же мне сделать героем — человеком, испытавшим глубокое чувство, потерпевшим полное крушение? Дэви Маквея? «О нет, только не его!» — подсказывал недремлющий внутренний голос. Но почему бы и нет? У него были все качества, необходимые герою- любовнику — сильному, целеустремленному, пылкому влюбленному. Я замерла на краю холма.
— Что-то случилось? — встревожилась тетя Мэгги.
Я молча качнула головой. Я отвергала и гнала от себя саму мысль о том, чтобы сделать старшего Маквея героем одной из моих будущих книг. Роя — возможно, но Дэвида Бернарда Майкла Маквея — никогда!
Но самое непостижимое: никто так и не сказал нам ни единого слова извинения за вчерашнюю ночь — никто и ничего.
Глава 4
Я начала писать роман, и его героем, вопреки всем клятвам, стал Дэви Маквей. Господи, но что же сломило мою волю? Ответ оказался прост — сама личность владельца поместья Лаутербек…
На следующий день после того воскресного чаепития мы с тетей Мэгги поехали в Борнкут, чтобы пополнить съестные припасы. А так как в Борнкуте был единственный магазин, то мы вновь встретились с его хозяйкой — миссис Тэлбот и даже с самим мистером Тэлботом. Они оба стояли за прилавком. Когда мы вошли, супружеская чета несказанно удивилась.
— Я думала, что вы не знаете Маквеев, — простодушно заметила миссис Тэлбот.
— Во время предыдущего визита я ничего не знала об этой достойной фамилии, — холодно ответила я.
— Но вы же ехали в коттедж и собирались там жить.
— Мы вели переговоры с мисс Клеверли. Надеюсь, это уточнение внесет ясность и разрешит ваше недоумение? — Тетя Мэгги воспользовалась своим испытанным оружием — тонкой иронией.
— Я ведь говорил тебе, что они наверняка договаривались с мисс Клеверли, — вмешался в разговор Тэлбот. — Мадам, — обратился он к тете Мэгги, — произошло недоразумение. Прошу извинить нас. Чем могу быть полезен?
Мы заранее составили внушительный список необходимых покупок, и я протянула его Тэлботу. Я и моя дорогая спутница произвели впечатление солидных клиентов.
— Занимайтесь своими делами. Я все подберу сам, — воодушевился мистер Тэлбот.
Пожилой джентльмен обслуживал нас с глубокой почтительностью и рвением, словно коронованных особ, приговаривая, что готов оказать любую помощь столь очаровательным леди.
— Видите ли, ма-ам, магазин для меня не главное дело в жизни. — Обращение «ма-ам», выполняло роль обоих слов: «мисс» и «мадам». — Я немного занимаюсь извозом, хотя этим особенно не заработаешь. Разве только на свадьбах или вечером после танцев в Пенрите. Потом я иногда работаю водопроводчиком, мастером по отделке домов. Помимо всего прочего я еще копаю могилы в трех ближайших деревнях. А в свободное время помогаю Дэви — большому Дэви. Он настоящий мужчина, скажу я вам.
Закрывая багажник автомобиля, Тэлбот просто ошеломил меня, спросив:
— А что вы думаете о большом Дэви?
Тетя Мэгги, мой ангел-хранитель, боясь, что я с излишней откровенностью выскажусь о владельце поместья Лаутербек, с быстротой молнии задала встречный вопрос:
— Скажите, а чем вы занимаетесь в доме мистера Маквея?
— Ну, у него там много работы. Она связана главным образом с разведением грибов; но выращивать грибы без удобрений невозможно. Самый дешевый способ получить хорошие удобрения — завести лошадей. Вот Дэви в прошлом году и купил трех лошадок. Две из них — старые тяжеловозы. Чем крупнее лошадь и чем больше трудится, тем больше от нее «этого»… — Тэлбот смутился. — В общем, у работающих лошадей «это» получается лучше — они едят больше. Понимаете? Все вполне естественно.
Я быстро скрылась в машине, не в силах удержать смех. Тетя Мэгги уселась рядом со мной, но я не отважилась даже посмотреть в ее сторону. Лисья физиономия Тэлбота глубоко просунулась в открытое окно автомобиля.
— Вам понравилась Флора Клеверли? — раздался свистящий шепот.
— В каком смысле, сэр?
— Ваше впечатление о Флоре Клеверли?
— Мое впечатление? — Я умоляюще взглянула на тетю Мэгги, но она явно не была расположена помочь мне. — Я бы сказала, что она весьма рачительная хозяйка.
— А я бы сказал, что она редкая любительница поживиться за чужой счет. — Любопытный нос Тэлбота почти прикасался к моему, и мне некуда было подвинуться от этого длинного и унылого лица. — Вы знаете, что мы с ней чуть не стали родственниками?
— Вы???
— Да, я. За ней ухаживал мой брат. Он был садовником у старых Маквеев — в те времена, когда у них еще была земля для такой роскоши. Вы, наверное, понимаете, о чем я говорю? А потом он взял и удрал в Америку.
Я кивнула головой.
— Прошло уже три года, как он умер. И знаете что? Этот наивный человек все оставил ей.
— И много он ей оставил? — полюбопытствовала тетя Мэгги.
— Две тысячи семьсот пятьдесят фунтов. Я оспорил его завещание, но дело проиграл, так как на самом деле мы были только сводные братьями, и он с малых лет заботился о себе сам. Да, Флора сорвала изрядный куш. И вы думаете, что неблагодарная каналья вложила хоть что пенни в поместье или помогла Дэви? Гроша медного не истратила. Но зато щедро бросает деньги на всякую ерунду молодому Рою. Да, конечно, Рой — ее любимчик и самый бессовестный попрошайка отсюда и до… — после небольшой паузы Тэлботу удалось найти подходящее сравнение, — …до самого Коккермута. Вам следует помнить об этом, ма-ам, если этот бездельник попросит у вас взаймы. Вы будете не единственными, кому Дэви придется возвращать деньги перед отъездом.
— Неужели Рой Маквей оказался таким ничтожным?
— Именно так. — Длинный нос Тэлбота двигался вверх-вниз, словно что-то вынюхивая. — Вы вериге в дурной глаз? — вдруг спросил наш собеседник.
