– Он будет рад, святой отец. Он скучал без вас эти недели.
– Приятно слышать. Приятно, когда по тебе скучают. Знаешь, что я тебе скажу? Есть один человек, который не скучал по мне. Наконец-то он дорвался до кафедры проповедника. Догадываешься, кто это?
– Догадываюсь, догадываюсь, святой отец. В церкви в последнее воскресенье было очень жарко.
Священник залился смехом:
– Хорошая шутка. Он что, поставил столько печей, что все там раскалилось? Дай мне вернуться, и все остынет, даю тебе слово.
– Не сомневаюсь, святой отец.
И они пошли каждый своей дорогой, продолжая смеяться.
Отец Рэмшоу постучался в дверь кабинета.
– Это я. Можно ли войти?
– Конечно, святой отец, входите, – отозвался Дэниел. – Я и не ожидал, что вы уже встали с постели.
– Похоже, меня никто нигде не ждет, разве что на моих похоронах. Я разочаровал многих людей, могу тебя заверить. Во всяком случае, вот он я, притом я только что отдал Мэгги распоряжение насчет горячей воды и сахара. Поддерживаешь?
Не ответив на вопрос, Дэниел сказал:
– Присаживайтесь и двигайтесь к огню. Священник сел и взглянул на мерцающие электрические поленья.
– А они хорошо греют. Немного воображения, и тебе кажется, что их можно пошевелить кочергой. Я собираюсь как-нибудь сделать себе подарок и купить такую же штуковину. Поставлю ее себе в спальню, потому что, поверь, никакая Гренландия не сравнится с этой ледяной комнатой. Поэтому-то я и заработал простуду. – Он постучал себя по груди. – Теперь, когда делу уже не поможешь, они собираются установить центральное отопление. Есть убеждение, что холод полезен для души, так как охлаждает чувства, – так это все ерунда. Сколько людей прыгают вместе в кровати в холодных комнатах, даже и не сосчитать. Ну ладно с этим, ты-то как?
– Я в порядке, святой отец. А у вас как дела? Вы давно поправились?
– Дня три-четыре тому назад. Кстати, если ты не возражаешь, скажу тебе: мне не нравится вид Аннетты. Она выглядит изможденной и очень усталой. Наверное, это естественно в ее состоянии – выглядеть усталой, но мне кажется: что-то с ней не так.
– Она все время беспокоится о Доне, как и мы все.
Тут дверь открылась, и вошла Мэгги с подносом, на котором стояли графин, кувшин с горячей водой, пара стаканов и сахарница. Священник поприветствовал ее:
– А вот и утешение для души! Спасибо, Мэгги. Таких, как ты, одна на тысячу. Ну как, ты еще не надумала обратиться?
Дэниел обвел их вопросительным взглядом, и священник с торжественным видом пояснил:
– Я предложил ей стать моей первой обращенной, но она отказалась. Буквально швырнула свой отказ мне в лицо. Не знает она, что теряет. Когда я был мальчиком, я верил – так, по крайней мере, моя мама всегда рассказывала, что если кому-то удастся хотя бы одного человека за всю свою жизнь обратить в свою веру, то это все равно что он заполучил ключи от рая. И независимо от того, что он натворит потом, они у него уже никуда не денутся. Я тогда так старался! Ведь я понимал, что, заполучив эти ключи, смогу буйствовать сколько угодно, а небесное будущее будет мне обеспечено: дом с бильярдным столом, участок…
– Перед нами страшный человек, разве не так? – Мэгги посмотрела на Дэниела.
– В жизни не встречал страшнее, – ответил Дэниел и кивнул в сторону подноса. – Спасибо, Мэгги.
– Ну, когда вы справитесь на этом участке, – Мэгги показала на графин, – звоните, я принесу добавку.
Мужчины дружно рассмеялись. Когда они остались одни, отец Рэмшоу проговорил:
– Она хорошая женщина, эта Мэгги. Но, знаешь ли, Дэниел, ты недостаточно хорош для нее.
– Это смотря что называть хорошим, святой отец. Хороший для чего? Для кого? Подходят друг другу – не подходят друг другу… Всю свою жизнь, вы же знаете, я провел среди людей, не подходящих друг другу.
Священник смотрел, как Дэниел разливает виски, затем взял из его рук стакан, уважительно понюхал и сделал большой глоток. Откинувшись на спинку кресла и глядя перед собой, он проговорил:
– Я видел ее сегодня днем.
– Правда?
– Да, я был в тех местах и заглянул к ней.
– И как вы ее находите?
Священник вздохнул и медленно поставил стакан на стол.
– Я думаю, вернуть ее в нормальное состояние может только чудо, большое чудо. Хотя рассуждает она довольно здраво. По крайней мере, до тех пор, – он развел руками, – пока при ней не упоминают этот дом или кого-то из его обитателей. Наверное, мне не стоило поднимать с ней этот вопрос, но теперь уже поздно. Я сказал ей, что ее любимый сын скоро станет отцом, а она – бабушкой, и разве это не замечательно…
– И она взбесилась?
