– Не знаю, но мне нужно было с кем-то поделиться. Понимаешь, там, – она кивнула в сторону дома, – мужчинам разрешено делать все, что заблагорассудится. Они могут заводить любовниц, распутничать сколько пожелают, и никто не смеет сказать им ни слова. Но женщины – другое дело. Им положено оставаться чистыми и невинными, как младенцы. Репутация женщин из рода Галлмингтон должна оставаться незапятнанной. Никакой скандал не может быть связан с их именем. Я представляю, каково было Мей: ей так нравился Лоуренс, а он оставался к ней совершенно равнодушен. И теперь она собирается выйти замуж за этого глупца, потому что не может больше ждать. Как все это ужасно и несправедливо. Ты так не считаешь, Бидди? Бидди на секунду задумалась и согласно кивнула.
– Да, и я тоже считаю, что это ужасно, но хуже всего то, что мы не можем об этом говорить, нам приходится скрывать свои переживания.
Именно это ей и приходилось совершать в данный момент: скрывать свои чувства, от которых ей становилось не по себе. Кроме того, у нее ныли руки и болело ухо.
– Как мне быть, Бидди?
– Вам следует открыться мадам.
– Я думала об этом, но у меня не хватает смелости.
– Мне кажется, она единственная в вашей семье, кто способен это выдержать, потрясение я имею в виду.
– Знаешь, я подумывала и о том, чтобы убежать, но я могу уехать только к друзьям. А они тут же вернут меня домой. Конечно, они посочувствуют мне, но и для них это будет шок.
– Вы вернетесь в пансион?
– Нет, ни за что и никогда.
– В таком случае у вас на раздумья всего две недели, мисс. Вам надо будет на что-то решиться.
– Да, мне надо обязательно что-то сделать. Однако я не в состоянии ничего придумать.
– Сколько прошло времени, мисс?
– Второй месяц на исходе… Сперва я не понимала, что происходит. Я не очень-то сведуща в таких вещах. Мама не такой человек, с кем можно об этом поговорить, о чем-либо личном, разве что… – она подняла глаза к небу и с горечью закончила: – Чистота… нельзя терять чистоты. Мне стоило бы поинтересоваться у нее, как это сделать, правда?
– Простите, мисс, но мне пора возвращаться, мое время почти закончилось. Хотите, чтобы я проводила вас? – спросила Бидди, надеясь, что молодая хозяйка откажется. Единственным ее желанием было побыстрее добраться до своей комнаты, умыться, заняться ухом и, вполне возможно, лечь в постель и поплакать от души об испорченном новом платье, пережитом испуге да и много еще о чем.
Но ее надежды не оправдались. Люси встала и попросила:
– Пожалуйста, пойдем вместе, моя лошадь здесь, в кустах, я только возьму ее.
Шли они молча. Лишь цокот лошадиных копыт и шум ветра, раскачивавшего вершины деревьев, росших по обеим сторонам тропы, проникал в мысли Бидди.
– Бабушка к тебе привязалась, – нарушила молчание Люси.
На что Бидди дерзнула ответить:
– Мне уже говорили об этом. Но она очень странно проявляет свою симпатию.
– Знаешь, что она мне говорила о тебе?
– Нет, мисс.
– Она сказала, что запретила тебе читать, но ты все равно не бросила это занятие.
– Она вам так и сказала? – Бидди еле заметно улыбнулась.
– Да, на прошлой неделе, – ответила Люси. – Если бы она сказала мне подобное в прошлом году, мне бы захотелось тебе глаза выцарапать. Разве не странно, что человек может так резко измениться? – Она повернулась к Бидди и неуверенно предложила: – Как ты думаешь, смогла бы ты ей как-нибудь намекнуть… ну, подготовить, чтобы мне было легче? Я ужасно боюсь, что она страшно раскричится, если услышит все от меня. И не только Хобсон узнает обо всем, но и любая служанка, оказавшаяся случайно поблизости. Может быть, ты попробуешь поговорить с ней вечером, попозднее, когда… когда Хобсон будет уже в постели и в доме воцарится тишина? Попробуешь?
Бидди мгновенно представила, какой эффект произведет ее рассказ; но ночью это, возможно, будет не так страшно. Старая дама, лежащая в постели без парика, зубов и без обычного грима превращается в беспомощную старушку. Бидди уже успела заметить, что мадам тогда становилась более спокойной, сговорчивой, хотя и по-прежнему требовательной, однако ее распоряжения звучали скорее как просьбы, чем как приказы. Но тем не менее Бидди сама удивилась, когда у нее вырвалось: «Хорошо, я попробую».
– О, спасибо, большое спасибо. Дело в том, что ей уже приходилось с этим сталкиваться, когда отец повел себя не лучшим образом, и пусть результаты, как часто бывает в таких случаях, не оказались у порога, до этого было не так далеко. Да и с дедушкой ей скучать не приходилось. Я слышала, как об этом шептались слуги.
Фразу «шептались слуги» Люси произнесла таким тоном, что Бидди на мгновение представилось, будто ее исключили из этого числа, однако в следующую минуту слова юной мисс вернули ее к реальности.
– Дальше мы не можем идти вместе. – Люси придержала лошадь, когда они подошли к калитке, ведущей в парк. – Давай встретимся завтра часов в девять в галерее и… ты мне расскажешь, что да как. Договорились?
– Да, мисс, я все сделаю.
– Спасибо тебе, большое спасибо.
